Крумм
Александр Генрихович

КРУММ АЛЕКСАНДР ГЕНРИХОВИЧ

Сводная база данных о жертвах государственного террора в СССР создана Обществом "Мемориал" на основе Книг памяти, выпущенных или подготовленных к выпуску в разных регионах бывшего СССР, а также ряда неопубликованных источников.

Запись воспоминания – интервью с А.Г. Грумм:

 - Отца увели, мать умерла, а нас сирот - лесенка. Что такое землянка, знаешь же? Вот так... И жрать нечего... Ни вот такой крошки.  Лежим, пухнем... Живот - во, а сам, как скелет: кожа да кости. Встану, подойду к кадке, воды зачерпну, наполню желудок  и опять ложусь. Чую,  к концу дело подходит...

- Дядь Саш, а почему вас в детский дом не сдали?

- Да что ты, какой детский дом, кому нужны враги народа! Им, чем больше немцев сдохнет, тем лучше.  Коммунистам же  разницы не было: дети, не дети... - всё едино.

 - Семья Тани Савичевой вспомнилась...

- Ага, хорошее сравнение. Только Таня Савичева  в  блокаде, а мы..  Мы-то в чьей блокаде? Не знаешь?

Знаю, но молчу. Сама из семьи репрессированных.  Незаживающая боль дяди Саши не первая боль, которую я пережила, слушая воспоминания своих репрессированных земляков.  Но вот чувство вины испытываю впервые... Может быть, от того, что сама принадлежу к тому большому народу, который ... Стоп. Народ и власть в моей стране (уж так сложилось исторически) имели и имеют  совершенно разные ценности. Однако ж, и то верно, что каждый народ имеет ту власть, которую он заслуживает. Заслуживает своим молчанием, трусливым отстранением, покорностью, выжиданием, когда само все каким-то чудесным образом рассосется: или ишак сдохнет, или шах помрет...  Только вот  шахи наши на тронах живут, ой, как подолгу...

-  Так вот, - продолжает дядя Саша. - Лежу и думаю: смогу завтра подняться или... всё? Слабость такая, что даже шевелиться не хочется. А дело к ночи... И вдруг... А надо сказать, что мы уже ничего хорошего не ждали и ни на что не надеялись. И вдруг вошел дядька (из лагеря сбежал). Во как! А у нас ни обрадоваться, ни на что уже сил нет, лежим, как снопы. Посмотрел он на нас, развернулся и - ушел... А через некоторое время вернулся и полкуля муки припер,  в колхозном складе свистнул [последнее слово, на которое д. Саша весело сделал упор,  я заменила)]. Ну и вот, замесил тесто, наделал лепешек, несколько штук сунул за пазуху и - больше мы его не видели... С этого куля  мы и поднялись, а иначе теперь бы уже и не поминал никто. 

- Дядь Саш, ну съели вы эти полкуля, а потом-то как?

- А весна пришла, я котомку на шею и - до Новосибирска. Месяц туда, месяц обратно. Три года христорадничал. А когда уже 13 лет исполнилось, взяли помощником конюха в Коломино-Гривскую конюшню. Навоз чистил, корм подавал... И как сейчас помню, приехали уполномоченные с района. В белых полушубках, в валенках. Кони - сытые. Наши-то колхозные - тощие, а эти - куда с добром.  Пошли собрание проводить. Я, значит, за овсом, туда-сюда... Собрание кончилось, приходят. И один - хвать меня. "Куда девал? Где полушубок?" - трясет как липку, мат-перемат.. Бросили меня в сани и поехали. Выехали за деревню, свернули к лесочку, связали там меня  веревкой, повесили вверх ногами и уехали. Ну и всё, думаю. Мороз и солнце; день чудесный! - без улыбки шутит д. Саша. - ВиСЮ, околеваю, одежонка-то какая... А потом конюх пришел. За следами полозьев, говорит, бежал... И опять я живым остался.

 А пропажу, если она кого-то заинтересовала, д. Саша следующей зимой "располовиненную" на двойняшках конторской уборщицы увидел...

Вот такое счастливое детство и вкусное мороженое было у д. Саши Крумма в великом СССР. Ну и не трудно догадаться, что советскую политику дружбы народов, братские объятия которой он сполна прочувствовал на собственном горле, д. Саша, как и все поволжские немцы, латыши, эстонцы, поляки, чеченцы и т. д.,  до самого конца жизни с чувством глубокой "благодарности" вспоминал...

Записано в 1998 году А.А. Стракович.