Крупенина
Мария Васильевна

(1892-1950)

Деятель советского педагогического образования, профессор Томского педагогического института в 1935-1937 годы. Заключенная Гулага в 1938-1948 годы 

Родилась 26 октября (7 ноября) 1892 на ст. Балагое. Училась в Психоневрологическом институте, окончила Бестужевские высшие женские курсы в Петербурге. В 1916-1919 работала в системе кооперации в г. Вятке и Петроградской губернии. С 1919 заведовала детским домом под Москвой, отделом детских домов Московского отдела народного образования, кабинетом Центрального бюро юных пионеров (1922). В 1922 активно участвовала в создании Института методов школьной работы в Москве. С 1926 совместно с В.Н. Шульгиным руководила этим институтом, а в 1927-1931 занимала пост заместителя директора института. Одновременно в 1922-1931 работала в научно-педагогической  секции ГУСа (в первый состав которой входили такие известные ученые, как П.П. Блонский, СТ. Шацкий, К.Н. Корнилов, М.М. Пистрак, А.П. Пинкевич и др.), преподавала в Академии коммунистического воспитания, во II Московском государственном университете (II МГУ), Московском областном педагогическом институте (МОПИ) и др. В 1931-1932  возглавляла опытно-показательную школу им. П.Н. Лепешинского, в 1932-1933 работала в должности профессора во ВКИПе, в 1933-1935 заведовала кафедрой в МОПИ.

К. работала с Н.К. Крупской и А.С. Бубновым, хорошо знала А.В. Луначарского, неоднократно видела и слышала В.И. Ленина, была знакома со многими работниками Центрального Комитета ВКП(б) и правительства. Она разрабатывала вопросы истории и теории педагогики, в том числе проблемы связи школы с жизнью, обучения с общественно полезным трудом, внешкольного образования, школьного самоуправления и детского коммунистического движения. Совместно с В.Н. Шульгиным она создала оригинальную концепцию взаимодействия школы и среды. Ее основные компоненты: изучение окружающих школу сфер семьи, улицы, производства и т. д.; механизмы включения коллектива школы в жизнь среды с целью ее совершенствования, что, по замыслу М.В. Крупениной, должно способствовать повышению воспитательного потенциала среды. К субъектам воспитательного воздействия она относила школу, детский сад, семью, предприятия, культурно-просветительские учреждения и т.д. По ее мнению, учила «сама жизнь» на фабриках и заводах, в колхозах, совхозах и на шахтах. Она апробировала эти идеи, руководя Станцией социалистического воспитания Трехгорной мануфактуры.

В конце 1920-х К. вместе с В.Н. Шульгиным выступила за более глубокое осмысление предмета педагогики, против ограниченного понимания педагогики только как теории воспитания в дошкольном учреждении и школе; обосновала необходимость разработки частных педагогик-партийной, профсоюзной, военной. Придавая важнейшую роль в обучении и воспитании общественно полезному труду школьников, К. переоценивала его роль при обосновании необходимости нового типа учебного заведения -«школы-производства». Взгляды К. (в особенности недооценка общего образования) в 1920-1930-е   вызвали жесткую критику, многие педагоги опасались, что такие подходы могут привести к снижению образовательного уровня, противопоставлению задач обучения и воспитания.      В начале 1930-х  она была отстранена вместе с В.Н. Шульгиным от руководства Институтом марксистско-ленинской педагогики,  в 1931 был расформирован и сам институт.    

10 августа 1935 К. была командирована (фактически - сослана) Народным комиссариатом просвещения в Томский государственный педагогический институт (ТГПИ). С 1 сентября 1935 она была зачислена в институт профессором и заведующей кафедрой педагогики. В Томске она активно включилась в жизнь педагогического института, выступая на ученом совете и на партийных собраниях с критическими замечаниями. Как руководитель кафедры она повысила требовательность к учебной и научной работе сотрудников кафедры и подготовке студентов. В ТГПИ К. читала курсы педагогики и истории педагогики.

Она одной из первых признала неправильность лозунга «отмирания школы».

Из воспоминаний студентки филологического факультета педагогического института З.И. Ильиных:

«Помню, как Крупенина на своих лекциях самокритично разбирала истоки и порочность этой теории. Читала она свои лекции свободно, широко, не сковывая себя конспективными записями. Записывать ее лекции без привычки и умения было нелегко. Надо было самостоятельно выбирать главное в ее потоке суждений, фактов, доказательств. Установка ее методики была на развитие самостоятельности мышления. Во всей ее внешности и манере держаться чувствовалась педагогичность и высокая культура. Мы с интересом прислушивались к разговорам М.В. Крупениной на французском или английском языках с другими преподавателями и чувствовали огромный «пафос расстояния».

Другой выпускник института М. Филиппов вспоминал о М.В. Крупениной так:

«Как хорошо она читала историю педагогики! Помню, как что-то яркое и отрадное оставалось на сердце после ее лекций. Выйдет, бывало, на сцену тридцать первого кабинета (за кафедру редко становилась) и начинает лекцию. Без единой бумажки в руках. Рассказывает увлеченно, интересно; датами, именами, терминами исписывает всю доску. И все на память. Я потом не раз в деле своем учительском пытался ей подражать».  

Находясь в Томске, К. целенаправленно занималась научной работой. Она завершила работу над учебником по истории педагогики, прорабатывала литературу в Научной библиотеке Томского государственного университета (ТГУ) по теме своей докторской диссертации «Состояние народного образования и педагогических идей во Франции накануне буржуазной революции 1789 г.». Решением Высшей аттестационной комиссии Народного комиссариата просвещения эту диссертацию она обязана была защитить к 1 января 1938. Дирекцией педагогического института ей была разрешена командировка в Москву с 20 сентября по 10 ноября 1937, но 11 августа 1937 она была отозвана из отпуска в связи с «производственной необходимостью». Лишив ее возможности заниматься научной работой, партийная организация института развернула травлю против профессора М.В. Крупениной, обвинив ее за связь с врагами народа Радеком и Орахелашвили. 12 сентября 1937 по постановлению партийного собрания она была исключена из рядов ВКП (б), a ll октября 1937 освобождена от работы в ТГПИ и выехала в Москву.

Арестована в Москве 22 апреля 1938 «за активное участие в контрреволюционной право-троцкистской организации в Наркомпросе». 23 сентября 1938 была приговорена к 10 годам тюремного заключения.

После 10 лет ИТЛ в 1949-1950 работала учителем в Северо-Казахстанской области, затем заведовала методическим кабинетом Петропавловского облоно. 18 декабря 1950 скончалась в городской больнице г. Петропавловска. В 1955 реабилитирована посмертно.

Ист-ки и лит.: Архив ТГПУ. Ф. 566. Оп. 1. Д. 294; Шульгин В.Н. О школе (О статье М.В. Крупениной «На первом этапе борьбы за марксистскую педагогику» в журнале «Шлях освити». 1930. № 7-8) // На путях к новой школе. 1931. № 3; Королёв Ф.Ф., Корнейчик Т.Д., Равкин З.И. Очерки по истории советской школы и педагогики.

1921-1931. М., 1961; Педагогическая энциклопедия. М., 1965. Т. 2; Педагогическая библиография (1924 - 1930). М.,1967; Белобородов А.А., Иоганзен Б.Г., Лимонов В.И. и др. Томский педагогический институт. Томск, 1981; Пичурин Л.Ф. «Собрание постановило исключить» // Народное образование. 1990. №11; Он же. Как «простые» люди помогали ГУЛАГу. (О судьбе профессора Крупениной, и не только о ней) // Красное знамя. 1990. 18-19 авг.; Российская педагогическая энциклопедия. М., 1993. Т. 1; Томский государственный педагогический университет. Томск, 1995.; Профессора Томского государственного Педагогического университета. Биографический словарь. Томск. 2005. С.61-65. 

* Л.Ф. Пичурин. Как "простые" люди помогали Гулагу. О судьбе профессора Крупениной и не только о ней // Красное знамя. 18-19.08. 1990 г.  

У вас есть информация о данном человеке?

Пришлите нам ваши материалы в любом цифровом формате
(ограничение на размер файла 10Мб, не более 10 файлов)