Морозков
Евстохий Сысоевич

Родился в 1867 году в с. Кадское, Кадской волости, Ялуторовского уезда, Тобольской губернии в семье крестьянина. «Был арестован 6 февраля 1930 года и необоснованно осужден как «участник контрреволюционной организации, проводивший антисоветскую агитацию, направленную к срыву коллективизации в деревне, распространявший в среде крестьян и жителей г. Томска провокационные слухи о скорой гибели Советской власти» по ст. 58-10, 11 УК РСФСР. 19 марта 1930 года постановлением Особой «тройки» при ПП ОГПУ по СК приговорен к ВМН – расстрелу. 29 марта 1930 года приговор приведен в исполнение в г. Томске. Семья Морозкова Е.С. выслана на Север, имущество конфисковано. Сведений о точном месте захоронения в деле не имеется… Дело в отношении Морозкова Е.С. пересмотрено 13 апреля 1989 года прокуратурой Томской области. Морозков Е.С. реабилитирован…» - из письма начальника подразделения Управления по Томской области Федеральной службы контрразведки Российской Федерации А.Д. Захарова от 14 октября 1994 года, направленного дочери Зое Евстохиевне Морозковой. Из дела П-7884 (Архив УФСБ по ТО) мы узнаем, что он был арестован в числе 60 человек (смотри еще П-8805), из которых 50 человек были расстреляны, остальные осуждены к разным срокам. Все реабилитированы. Морозков проходил как член церковного совета, как бывший доверенный купца Некрасова, как член «Союза Русского Народа», как владелец 4 домов.

Из письма его дочери З.С. Морозковой: «…В 20-ом году отец никак не мог устроиться на работу, как домовладелец. Ему пришлось стать подсобным рабочим у одного хозяина в магазине скобяных товаров. Чтобы как-то прокормить семью из 5 человек отцу приходилось часто что-то обменивать из домашних вещей и ездить в деревню, в то время у нас была лошадь, и он привозил продукты. (В деле эти поездки в деревню будут расценивать, как поездки с целью агитации против вступления в колхоз – прим. М.Фаста). За мою учебу в школе отец платил. Я окончила 7 классов, перешла в 8 класс. Но отец не в состоянии был платить, а поступить в техникум я не могла, как дочь домовладельца… У нас был 3-х этажный дом, во дворе – 3 ветхих флигеля, требовавших ремонта. Чтобы как-то поправить материальное положение семьи, отец сдавал часть нашего дома квартирантам, однако это мало помогало, платили они с кубатуры, с оплатой часто задерживали, а которые и вовсе не платили. 6 февраля 1930 года отец был внезапно арестован. В 11 час. вечера позвонили, в дом вошли двое, предъявили письмо отцу, начался обыск. Все перевернули и отца увели в 3 часа ночи. Больше мы его видели. И не пришлось увидеть. Все было конфисковано и имущество: 2 коровы, одежда, как шуба на лисьем меху, так и ватные одеяла, мебель – все забрали. Лошади у нас в то время уже не было. Один из тех, что вел обыск сказал мне, чтобы я поменяла фамилию отца. Я отказалась, сказала, что фамилию менять не буду. 30 марта я принесла передачу отцу, долго ждала, затем выносят обратно мою передачу и говорят, что отец послан на этап. Стала узнавать, где можно: в Губчека, не спрашивая фамилии отвечали: «В  Туруханский край», в другом месте сказали – на Соловки, в третьем – в Нарымский край. Ездили мы и в Новосибирск – никаких результатов. Писала я письмо в Москву, Пешковой, жене Горького. Получили ответ, что она занимается только политическими. На этом поиски прекратили. Дом наш сразу же заняли чужие люди, а нас 17 мая 1930 года выслали из Томска в глубь Сибири, в тайгу на вечное поселение. У мамы в то время был декомпрессированный порог сердца, а 15 летняя сестра была парализованная с 2 лет…». Мы привели это письмо почти полностью, как живое свидетельство тех времен. Так, или почти так, было со всеми членами  семей председателей и членов церковных советов, старостами, активными церковными людьми.

Источн.: Архив УФСБ по ТО. Дело № П-7884; М.В. Фаст, Н.П. Фаст. Нарымская голгофа.