(Из воспоминаний М.Г. Шторх, дочери Шпета)
… В Томск мы прибыли 24 декабря. Уже на следующий день, папа отправился на регистрацию в местный НКВД. Потом он каждый месяц туда ходил – пятого и двадцать пятого числа.
Домик за номером 9 в Колпашевском переулке, где мы на втором этаже снимали угол был деревянный, двухэтажный. Это была маленькая комнатеночка. Еще уголок был отнят голландской печью, которая топилась из нашей комнаты. Холодно было всегда. Ширина комнаты – это была как раз длина кровати. За ней оставался узкийузкий проходик, где были вбиты в стену гвоздики: на них мы вешали наши с папой пальто. На ночь с папиной кровати снимали один матрас и клали его на пол, там я и спала. Так что папа, чтобы слезть с кровати, должен был непременно наступить на мою постель. Стол был один. Маленький такой столик, из которого, конечно, папа сразу сделал себе письменный стол. А ели мы так: ставили «на попа» чемодан, на него клали большой атлас «Азиатская часть России», купленный нами уже в Томске. Это и был наш стол: не только обеденный, но и мой вечерний, письменный.
Так мы прожили всю зиму. Холодную и ветреную (1936 года). Морозы были за 40°
Год наступил 1937-й. По всей стране только и слышалось об арестах, процессы один за другим шли. И в Томске, конечно, были большие аресты, особенно повторные, среди ссыльных. Пять томов, содержащих только списки репрессированных по Томской области! Что же там ожидать, что уцелеет такой видный человек, как Шпет.
…Мама вернулась, не помню точно, какого числа, но, по-моему, выехала она из Томска 20 октября. Успела прийти папина открытка, которую он отправил в тот день, когда мама уезжала. Он пришел домой и написал: «Как долго я видел твою руку из окна, все смотрел, смотрел»… Что-то еще такое. И так вот между строк вдруг идет одна странная фраза: «И Мишу тоже». И потом опять пишет что-то про руку. Не сразу мы сообразили, потом, конечно, поняли: «И Мишу тоже» – Миша Петровский арестован.
Уезжая оттуда, мама просила хозяйку: если с папой что-то произойдет, чтобы она отправила нам телеграмму «Вышлите шапку». Мама приехала, по-моему, 23-го или 24-го, мы получили от папы телеграмму: «Поздравляю всех приездом мамы». Проходит еще два-три дня, и мы получаем эту роковую телеграмму «Вышлите шапку». Отец был арестован 27 октября, а 16 ноября его расстреляли…
