"Арестован по подозрению в шпионаже в пользу иностранного государства" — так часто писали в делах людей, расстрелянных в 1930-х годах. Только в Москве насчитывается больше 17 тысяч пострадавших от советских репрессий.
У большинства из них хранится справка о реабилитации отца или деда именно с такой формулировкой.
Теперь в список "иностранных агентов" попало и само общество "Мемориал", в которое входят многие из пострадавших.
Как объявило четвертого октября [2016] Министерство юстиции, организация [Международное историко-просветительское, правозащитное и благотворительное общества "Мемориал"]получала "денежные средства от иностранных источников", а в ее работе "выявлены признаки участия в политической деятельности".
Сам "Мемориал" немедленно заявил, что "считает это решение противоправным и будет обжаловать его в суде".
До того в список "иностранных агентов" Минюст уже включил шесть организаций, которые входят в "Мемориал": "Почти не осталось приличных организаций без этого клейма", — мрачно говорит председатель правления "Мемориала" Арсений Рогинский.
Проверка Международного "Мемориала" началась в сентябре. Как объясняет Рогинский, признаки политической деятельности (без нее организацию нельзя признать "иностранным агентом") "Мемориала" Минюст нашел в пяти заявлениях, опубликованных на сайте организации. Три из них, по иронии, — критика самого закона об "иностранных агентах" и протесты против включения в их число правозащитного центра "Мемориал" и Сахаровского центра. Четвертый — протест против участия российских войск в событиях на Украине. Пятое — об убийстве Бориса Немцова.
— Эти заявления — формальный повод, — уверен Рогинский. — Если бы Минюст не нашел эти заявления — нашел бы что-то еще. Как в Сахаровском центре, где, чтобы найти политическую деятельность, понадобилось читать стенограммы дискуссий.
Кроме того, Минюст не учел, что по разъяснению Конституционного суда международные организации не могут быть признаны иностранными агентами.
— Наш международный статус подтверждался при каждой перерегистрации, последний раз — полтора года назад, — говорит Рогинский. — Вопрос в том, как Минюст будет доказывать свою позицию в суде.
Чем занимается международный "Мемориал"? Основное направление её работы – сохранение памяти о государственном терроре. В ее архиве хранятся документы о 80 тысячах человек, репрессированных в советское время. В базе данных с короткими справками на репрессированных — почти три миллиона биограмм.
Каждый месяц Международный "Мемориал" отвечает на несколько сотен запросов людей о судьбе их родных только в Москве.
— От меня только что ушел человек, отец которого умер в лагере под Иркутском в 1942 году, — говорит мемориальский историк Ирина Островская. — Всю жизнь этот человек понятия не имел, где его папа, мать не рассказывала. Мы год искали и только сейчас получили справку, где написано, что он умер "от старческой дряхлости", а было ему 50 лет.
На самом деле в лагере в 1942 году он, скорее всего, умер от голода. Теперь мы будем пытаться понять, остались ли хоть какие-то следы лагеря, найти кладбище… Больше ничего сделать нельзя, но сын этого человека благодарит нас все равно.
Он сегодня пришел ко мне со смешком: "Ну что, "иностранные агенты", как поживаете? Что в вашей жизни изменилось?" Да ничего не изменилось. Мы продолжаем делать наше дело, потому что кто-то ведь должен.
Как уверен Арсений Рогинский, включение в реестр Минюста все-таки повлияет на работу "Мемориала".
— Если мы проиграем суды, это приведет к сужению нашей работы, — уверен он. — Мы много работаем с людьми за пределами узкого круга правозащитников или историков. Проводим публичные акции, лекции, выставки.
Согласуют ли акцию или выставку, если чиновник будет знать, что мы "иностранные агенты"? Много наших направлений (сбор информации о жертвах репрессий, например), конечно, сохранится. Но с публичной и массовой работой придется трудно".
Сейчас в Международном "Мемориале" готовятся к акции "Возвращение имен". Десять лет подряд 29 октября, накануне Дня памяти жертв политических репрессий, все желающие, выстраиваясь в многочасовую очередь, читают на Лубянской площади имена людей, расстрелянных в Москве в годы советского террора: с 10 утра до 10 вечера. По словам Ирины Островской, за 10 лет удалось прочесть чуть меньше половины списка.
На многих из расстрелянных тогда – тоже было клеймо "агента"...
Источник: Елена Рачева, "Новая газета"
