Заславская (ур.Газукина) Елена Георгиевна

Рассказала за что в 1946 году была арестована и осуждена к 3 годам заключения её бабушка, о работе отца на Томском электротехническом заводе в годы войны. Рассказ об отце дополнила прислааным тестом и фотографией отца в годы войны. 

Запись 21 мая 2019 г. Записал В. Ханевич при участии В. Крюкова.

ПОДРОСТКИ ВОЙНЫ

Папа устроился на завод № 690 (ныне ТЭТЗ) 25 мая 1943 года. Ему было тринадцать. Подростков на заводе было много - и мальчишек, и девчонок, больше десяти процентов всех работающих. Работали минимум по 11 часов, без выходных и отпусков. Чтобы не заснуть за станком, пели песни, потому что заснувшие на рабочем месте получали сильные травмы, становясь инвалидами, даже гибли.

 Большинство цехов размещалось в неотапливаемых помещениях, максимум жаровня, чтобы примёрзшие к земле станки отогревать, чаще для этого использовали факелы. Подростки часто спали прямо на заводе, особенно зимой. Папе нужно было пройти три километра от дома до работы – иногда разумней было остаться в цехе, чтобы не тратить силы на долгий переход. В коллекторном цехе построили нары, на которых рабочие и спали - цех располагался в помещении бывшего техникума, и в нём сохранялась роскошная кафельная печь. Прессы, установленные в этом цехе, нуждались в постоянном обогреве, поэтому там всегда было тепло.

Это было трудное, голодное время, когда выспаться и наесться часто было недосягаемой мечтой. Зарплата 600-700 рублей в месяц – это ведро картошки на базаре. Хлебный паёк на заводе - 600 грамм. Фрезеровщикам полагалось смазывать инструменты парафином – его и жевали, пытаясь хоть как-то обмануть голод.

Начальство заводское к этим детям относилось с большим сочувствием, старались поддержать и премиями, и подарками. И даже шли на серьёзный риск, давая детям негласные выходные. А это было прямым нарушением Указа от 26 декабря 1942 г. – уход с предприятия военного значения был объявлен трудовым дезертирством и карался тюремным заключением на срок от 5 до 8 лет. За соблюдением указа тщательно следили нквдэшники, их было целое подразделение - завод был оборонным. Старшие товарищи, работающие на руководящих должностях, с ведома директора завода Андрея Филипповича Нечетного, поочерёдно отпускали особенно вымотавшихся детей на целые сутки, прикрывая их командировками на другие томские заводы, якобы для получения недостающих материалов.

 Летом сорок четвёртого такую увольнительную получил папа. Семья папина питалась по карточкам, и он был на грани физического истощения, поэтому родители отправили его к сестре Марине в деревню, она держала корову. Путь неблизкий, иногда подвозили на телегах, но чаще приходилось идти пешком. Когда он добрался до тёткиного дома, у него едва хватило сил поздороваться, а тётяМариша, напуганная его измученным видом, молча налила ему парного молока и дала буханку свежего хлеба. Папа ушёл на сеновал, выпил целый литр молока, съел полбуханки хлеба – и отключился на 16 часов. Проснулся от паники, потому что понял, что сильно опаздывает, а тогда за опоздание на 21 минуту полагалось пять лет лагерей строгого режима. При этом под удар попадают все, кто организовывал или просто знал о «командировках».

А на заводе в это время поняли, что отец не успел вернуться  и организовали целый заговор против нквдэшников, которые уже обнаружили, что одного подростка на рабочем месте нет. Михаил Васильевич Лебедев, бывший в то время Начальником Производства, договорился с вахтёром на проходной о том, что именно тот ответит на вопросы надзирающих. Якобы папа в положенное время явился на работу, а на проходной его уже ждал Михаил Васильевич, с новым предписанием в командировку, поэтому папа даже отметиться о приходе на работу не успел. Ещё несколько человек с готовностью это подтвердили. Несколько подростков по очереди, чтобы глаза не мозолить, высматривали папу издалека,  и тот, кто метнулся к нему, как только увидел, рассказал, что надо отвечать грозным поборникам трудовой дисциплины. Папа опоздал на полтора часа, он шёл на завод «сдаваться», убеждать НКВД, что сбежал самовольно, никто не знал об этом, он чувствовал себя очень перед всеми виноватым и неизбежное наказание полагал справедливым. Главным ужасом для него была мысль, что по его вине пострадает ещё кто-нибудь, и он, неверующий, молился всем богам подряд, чтобы этого не случилось и несколько раз плакал. Однако придуманная Михаилом Васильевичем легенда сработала, и всё обошлось. Эти полтора часа были для многих тяжёлым испытанием и реальным риском получить серьёзный срок, но никто ни на минуту не струсил, защищая своего. «Командировки» продолжались и после этой истории, потому что взаимовыручка у заводчан с первых дней работы завода в Томске всегда была на первом месте.