Родился 22 октября 1922 г., с. Бекташ Каминского с/с Барабинского района Новосибирской области. Семья раскулачена, проживала в пос. Хамовка (наст. Веселый) Чаинского района Новосибирской области. Свидетель событий Чаинского крестьянского восстания 1931 г. В настоящее время проживает в пос. Усть-Бакчар Чаинского района.
В детском возрасте был свидетелем Чаинского восстания крестьян в 1931 году.
Интервью проведено в с. Подгорное, в Подгорнской районной больнице, 16 сентября 2015 г. На интервью присутствовали с.н.с. ТОКМ Назаренко Т.Ю., зам. директора по науке Ширко К.Н., драматург Калужский М.В., зав. Подгорнским филиалом ТОКМ Решетникова З.С.
Дополнено результатами интервью 15 сентября 2015 г., провела Решетникова З.С.
О родословной.
Если говорить русским языком и с политической точки зрения, то я родился в семье кулаков, раньше ведь как было – раскулачивали. Особо-то я своей семейной истории не придавал значения, не интересовался. Прадед был, его Яков звали. Дед был, его звали Герасим Яковлевич Бармин, Бабушку – это его старуху, звали Екатерина Даниловна. Отец – Бармин Павел Герасимович, мать – Степанида Васильевна, девичья фамилия ее была Кондратьева. У меня был один брат и сестры. Ну, забыл сказать, сначала нас пятеро было. Некоторые в ссылке умерли. В 4 года. Самый старший – я, 1922 года, второй брат Владимир, Анна, Мария, и сестра еще, Валентина. Нюра была долго жива. В Томске похоронена, Мария похоронена в Шегарском районе. А я, самый старший – жив, мне 93 года. Жену мою звали Таисья Ионовна, сейчас ее уже нет, у нас трое детей. Первая дочка уже умерла – Раиса, а Володя и Валя – те живы. С дочкой Валентиной я живу в Усть-Бакчаре.
О раскулачивании.
Когда нас раскулачили в 1930 году, то мне было 8 лет, а в 1931 году, как нас сюда сослали – 9. В 1931 году в мае месяце нас сюда ссылали. Маму, папу, бабушку и еще прадеда (дальше он везде упоминает деда, и, судя по всему, речь идет именно о деде – Т.Н.) Привезли нас в Барабинск. Посадили в телячий вагон, и повезли в Томск, до станции. Скорее всего – это была станция Томск-2. Взрослых, в том числе и меня посчитали взрослым, отправили на берег и повезли пароходом, а брата, сестер и мать – их повезли на в паузке. Пароходишко был такой маленький.
Довезли до Усть-Бакчара, там выгрузили взрослых, а мать с ребятишками все продолжала по Чае плыть, по Парбигу и так далее. Мы пошли пешком, и дошли до деревни Хамовки. Там жили старожилы, там нам поставили палатки и стали жить в палатках. Были все время в ожидании. Я хорошо помню, говорили: «Ну неправда, чтобы нас насовсем сюда, обратно отправят». А там был дед, Илья Абатуров, вместе с нами высланный, из села… забыл... так вот он стал рубить избенку сразу.
* Из интервью от 15 сентября,
Нас выгрузили на пристани в Усть-Бакчаре (Устье двух рек, Бакчара и Парбига). Отец, дедушка и бабушка пошли смотреть земельный участок на дер. Хамовка, что выделила власть. Хамовка получила свое название оттого, что там поселились два брата, одного из которых звали Иваном, а как звали второго – я не помню. И были те братья такие хамовитые, старались захватить все больше и больше хорошей земли, что лучше поддается раскорчевке, что люди в их честь так назвали деревню. (Потом Хамовку стали называть Веселое. Сейчас это умирающая деревня. – З.Р.)
В этой деревне начали строить бараки. Следующим летом там уже стояли избы*.
Ширко К.Н.: Скажите, а у вас была обида на Советскую власть?
Я вам откровенно скажу: обида была вот какая. У каждого отобрали свой дом, у каждого отобрали своих лошадей, у каждого отобрали своих коров, у каждого отобрали свои машины – все, что было. Вот на это обида была. Хотелось свое хозяйство вернуть.
Ширко К.Н. :А у вас лично была какая-нибудь обида?
Не-ет, я то что. Я то этого ничего не знал. Старшие – отец, бабушка, дед… Никогда об этом речи никакой не было. Отец понимал, что это все бесполезно, ничего все равно не даст.
О восстании 1931 года.
И вот в августе месяце пришли в количестве примерно 20 человек. Неизвестно кто, верхом скачут, никому ни слова не говоря, все вооружены, кто с берданкой, кто с двустволкой, значит, с ружьем. С дробовиками, не боевые ружья. Подъехали. Говорят: «Едем мы с Бакчарского поселения (с Усть-Бакчара – Т.Н.), и ищем людей, которые будут с нами выступать». Дед говорит: «А против кого выступать?» «Вот, против комендантов». Было два коменданта, один Назаров (накануне Петр Павлович называл фамилию Морозов), другой Асюкевич. Один высокий такой, а второй сухонький. У нас был склад с продуктами: с мукой там, с крупой, все. И вот говорят: «Собирайтесь: женщины там, дети, старики, у кого топоры, у кого вилы есть». Собирайтесь и пойдем.
Мужики говорят: «А что будем делать?» Они: «А какое ваше дело, что прикажут, то и будем делать!» Глядим, выводят двух комендантов. Арестовали. Говорят: «Будем отправлять их в село Бундюр». Комендантов забрали, посадили на дроги – знаете, такие, из жердей. Асюкевича посадили и повезли его. Двое наших.- Круман и Соколовский – вспомнил я его фамилию, вчера никак вспомнить не мог, как правильно – повезли. Круман и говорит: «Давай мы его расстреляем, что мы его повезем?», а Соколовский говорит: «Это не наше дело. Сказали везти в Бундюр, а там что хотят, то и делают с ним» И таким образом он этого коменданта спас.
Что в Бундюре было, я не знаю. А эти повстанцы поехали в Усть-Бакчар. А там был мост через р. Бакчар. И вот они переехали через мост. А в районе подняли все комсомольские, партийные организации – ну, против восставших. И они (мобилизованные – Т.Н.) их (повстанцев – Т.Н.) обстреляли. (Об этом бое – в донесении С.Я. Ренкуса ). И эти побежали назад, а там мост, настил, разобрали. Они вернулись, а настила то нет, и они побежали - вплавь. Ну народ стал думать: «А против кого восстание-то, с кем воевать? Ну, комендантов увезли, а дальше куда?»
Мужчины решили уйти из палаток и спрятаться. Ночью приезжают, а мы и не знаем кто – солдаты это или бандиты. Лежим. Вот слышим, по палатке стучат: «Хозяин дома?» А не отвечает никто. «Не бойтесь выходите, мы разведка. Из воинской части». Мы выходим, глядим – в форме, на лошадях. Спрашивают, что это за поселок и где Паромное. Мы указали – там тоже организовалась группа таких же людей (повстанцев Т.Н.). Гляжу, на лошадях все, пулеметы.
Старик Абатуров взялся бежать в лес и там спрятался. Смотрит: луна светит и штыки блестят. Мимо прошли и ушли.
До Паромного ушли, стали стрелять из пулеметов. Из пулеметов постреляли и дальше пошли. А там, где Парбиг, моста не было, а был паром. И пошли они на Бундюр. А что в Бундюре было, не знаю, врать и добавлять не буду, не видел. Кого стреляли, расстреливали ли, что там делали – этого не знаю, не был.
*Из интервью 15 сентября 2015 года.
Илья Абатуров поранил руку на работе. Один из повстанцев показал на Абатурова и предложил взять его в отряд. А второй ответил, что в отряде нужны здоровые люди. Тем не менее, при приближении войск сов. власти Абатуров ушел в лес и спрятался. Но его заметили и велели подняться. Страшно, но пришлось подниматься. А возраст–то уже не молодой. Красноамейцы отпустили его домой.
Крумен тоже не пошел с повстанцами, а ночью с женой и двум дочерьми попытался скрыться на лодке от них (от повстанцев или красноармейцев – непонятно – Т.Н.) Но его поймали и расстреляли. Жена его вскоре умерла. Дочери остались голодными, без родителей, их морили голодом, выжить они не смогли, тоже умерли. Эта семья похоронена в Веселом.*
А потом про это восстание все и забыли. Молодежь о нем ничего не знает.
Калужский М.В.: А что, кто-то вспоминал?
Нет. Люди то были неграмотные, их и подняли. Как можно было восстание поднимать: ни вооружения, ничего.
Ширко К.Н.: Стоило ли протестовать? Или вообще не надо было протестовать? Или как-то по-другому надо было?
Это люди были безграмотные. Они ведь как думали? Они думали восстание поднимут – О! Мир перевернут! Внутри государства самого. А ни оружия не было, ничего.
Калужский М.В.: Так они хотели мир перевернуть, или восстали, потому что голодно было?
Нет, они восстание сделали, потому что им власть не нравилась. Вот в чем дело. Голод – само собой, ничего не сделаешь. Но они хотели власть сменить. Ведь это восстание не только прошло по нам, но и в Новосибирской области было. У них свой какой-то Центр был. Они же не могли сами по себе так сорганизоваться!
Назаренко Т.Ю.:Откуда вы знаете, что восставшие хотели власть перевернуть? Вы слышали от них, как они лозунги выкрикивали, или вы узнали про их намерения когда-то потом?
Это потом уже, потом. Когда заваруха прошла, стали в газетах печатать, например, «Советский север».
