Рымарев Георгий Семёнович

Воспоминания Сибиряка периода 1895-1920 гг. 92 листа, Машинопись, PDF // Архив ТОКМ им. М.Б. Шатилова. Фонд 1.,Оп. 4, Дело 165.  

→ СКАЧАТЬ/ ЧИТАТЬ

 Описание и краткое содержание воспоминаний Г.С. Рымарева.

Георгий Семёнович Рымарев оставил потрясающе интересные воспоминания о своей жизни на 92-х листах, которые охватывают период с конца 90-х годов ХIХ в. по 1920 год. Писались они, предположительно, в конце 1950-х – начале 1960-х гг. Последняя датировка рукописи- 17 ноября 1961 г., место нахождения автора- г. Свердловск.   Изложены воспоминания очень ярким, живым языком, поэтому читаются легко. Вместе с описанием наиболее значимых или просто оставивших след в памяти автора моментов его личной жизни, Г.С. Рымарев рассказывает также о эпохальных событиях отечественной и мировой истории, о том, что происходило в г. Томске и Сибири в указанный период времени, и о своём восприятии тогдашних исторических реалий. Сам Георгий Семёнович в письме в редакцию одного из литературных изданий обозначил свой труд так: «…«Воспоминания Сибиряка периода 1895-1920 гг.». В них я кратко останавливаюсь на некоторых сторонах возрастающего недовольства народных масс жизнью при самодержавном строе, росте революционного движения среди них, участии рабочих, служащих и молодёжи в этом движении в Томске».

В начале воспоминаний Г.С. Рымарев кратко повествует о своих предках. Дедушка автора по линии матери, Дроздов Николай Федотович, в молодости был крепостным помещика Калужской губернии, от которого он бежал после того, как последний наказал его розгами. На Урале Николай Федотович встретил девушку Софью (в будущем – бабушка автора воспоминаний), такую же беглую крепостную. «Они поженились и пришли в Томск» (здесь и далее - цитаты из воспоминаний Г.С.Рымарева). В Томске в 1863 году родилась мать Георгия Семёновича, Марина Николаевна.

Со слов деда автора по отцу, Степана Евдокимовича, «…какой-то прадед пришёл в Сибирь с Ермаком Тимофеевичем». Предки Георгия Семёновича по отцовской линии «жили очень бедно». Дед часто отлучался из дома на заработки (иногда на 1 – 2 года), и вся забота о шести детях, одним из которых был отец автора (Семён Степанович, 1861 года рождения), лежала на плечах его жены (в будущем - бабушки автора), Марии Ивановны.

Детство родителей Георгия Семёновича прошло «на окраине Томска, в «Заозерье», на Водяной улице, в одном квартале, «… но тогда они друг друга не знали». Очень интересно и живо выписаны в воспоминаниях особенности быта людей ХIХ – нач. ХХ вв., сам город Томск в его тогдашнем облике. Автор упоминает старые, дореволюционные, названия улиц и то, как эти части города именовались тогда в народе (Загородная улица – «на болоте», Водяная улица – «Заозерье», станция «Межениновка» (ныне Томск-1), Дворянская улица (ул. Равенства, ул. Гагарина), Солдатская улица (ул.Красноармейская), Степановка – «дачная местность на берегу реки Ушайки»). Рассказывая о своей учёбе в гимназии, автор в частности даёт такое описание одного из районов Томска в нач. 1900-х годов: «…Гимназия находилась на углу Спасской и Нечаевской улиц (ныне Фрунзе – военное училище /примечание автора воспоминаний/), напротив городской сад, налево от него – солдатские казармы, а направо – Кафедральный собор. На противоположной стороне сада бала лютеранская кирха, через улицу от неё – губернаторский дом (его квартира), а рядом – тюрьма, с другой стороны – большое, с колоннами здание Губернского управления…».

Автор воспоминаний, Георгий Семёнович Рымарев, родился 1-го апреля 1891 года. В младенчестве он заболел натуральной оспой, чудом выжил, но до 3-х лет не мог ходить.

Г.С.Рымарев образно и достаточно подробно описывает отдельные моменты раннего своего детства, время учёбы в церковно-приходской школе и в гимназии (период с 1901 по 1912 год), студенческие годы, которые пришлись на сентябрь 1912 - май 1919 года, когда молодой Георгий Рымарев учился на медицинском факультете Томского Университета.

В своём повествовании автор уделил внимание такому практически забытому событию отечественной истории, как Русско-китайская война 1900-1901 гг. В 1899 г. в Сев. Китае началось народное вооружённое, направленное против иностранного засилья восстание ихэтуаней («Ихэтуань» («Отряды справедливости и согласия») – повстанческие отряды тайного общества «Ихэцюань», которое выступило инициатором восстания). Ихэтуаньское восстание вынудило русское правительство занять более жесткую позицию как в защите КВЖД, так и в участии в боевых действиях непосредственно против Пекина. Последнее больше диктовалось необходимостью не допустить чрезмерного усиления позиций в Китае Японии, Великобритании, Германии и Франции. Так Россия втягивалась в военный конфликт, ставший для нее первым в череде кровавых войн XX века. Отец автора воспоминаний оказался в центре этих событий. Когда летом 1900 г. началась Русско-китайская война, он был мобилизован на фронт. И Семён Рымарев, в то время 9-летний мальчишка, горько плакал, провожая отца на войну. С фронта отец написал письмо семье, в котором рассказывал домочадцам о обстрелах китайцами г.Благовещенска и обстрелах русскими войсками посёлка Сахалям. В скором времени часть, в которой служил Семён Степанович, приняла участие в боях за Сахалям. Жестокость, с которой действовали казаки поражала рядовых солдат русской армии: казаки «… сотни две китайцев, связанных их же косами друг к другу, гнали на Амур топить, а которые замедляли движение тут же на месте рубили шашками. Отец описывал как на его глазах казак распластал шашкой слепого старика нищего и маленького мальчика – его поводыря…». Отец автора остался жив, вернулся домой. Вскоре устроился работать смотрителем ассенизационного обоза, состоящего из 20-ти рабочих и 40-ка лошадей.

В это время Георгия «отдали учиться» в двухклассное церковно-приходское училище, которое находилось на углу Нечаевского переулка и Солдатской улицы (Красноармейская). Г.С.Рымарев рассказывает об отдельных, любопытных для современного читателя, эпизодах тогдашней своей жизни, начиная от общения со сверстниками и заканчивая трогательными соприкосновениями ребёнка с окружающей природой.

Юный Георгий Рымарев имел большое желание учиться, и когда он выдержал вступительные экзамены в классическую гимназию, это стало целым событием и в его собственной жизни, и в жизни всех его родственников, «…которые никогда и не мечтали, что можно учиться в гимназии сыну какого-то простого мещанина вместе с дворянскими и чиновничьими детьми…». Повествуя о годах, проведённых в гимназии, одновременно с описанием таких захватывающих и «лёгких» моментов, как увлечённое чтение «Пинкертона» и «Шерлока Холмса», ловля щеглов и сорок, автор улавливает глубинные особенности тогдашней общественной жизни начала ХХ века в Российской империи. Так, в частности, он отмечает: «… «За веру, царя и отечество» - эти три положения служили основой всей жизни в царской забитой самодержавием России. В семье, школе, на службе всюду твердилось о могуществе царя – помазанника на престол самим Богом. В гимназии была церковь; мы обязаны были перед началом учения быть в церкви на молебне… Я, когда стал повзрослее, узнал, что попы – это хуже всяких полицейских и даже шпиков. В нашей приходской Ярлыковской школе был отец Василий, у которого в особой книжечке был заведён учёт всех говеющих в пост; а которые не соблюдали постов, то они состояли в особой графе, как подозрительные лица и о них сообщалось, куда следует. Жизнь была в труде, но для души - культуры никакой… В жизни рабочих была беспросветная тьма…».

После 3-го класса Георгий гимназию бросил, решив побыстрее начать самостоятельно зарабатывать на жизнь. Поступив на службу в фирму «Второв и С^я (сыновья)», он фактически был «мальчиком на побегушках». Жалованья в течение 4-5 лет таким «мальчикам» не полагалось, пока не получат должность приказчика (считалось, что до того момента они учатся). Лишь два раза в год им жаловали деньги в виде подарка к Рождеству Христову и Пасхе: тем, кто работал от двух до четырёх лет – 10-15 руб., автору воспоминаний, как только начинающему обучение, - 2 руб. Здесь же описывается конкретный обыденный случай, который наглядно демонстрирует гигантское социальное расслоение и буквально пропасть в материальном положении представителей различных слоёв общества Российской империи в нач. ХХ в.: в магазин приехал сын хозяина фирмы, «молодой толстый купец», и послал Георгия в соседний табачный магазин купить ему десять штук сигар за 25 руб. На эти деньги в то время можно было купить хорошую лошадь.

Георгий Семёнович Рымарев стал очевидцем событий, которые предшествовали страшной кровавой трагедии, произошедшей в Томске 20 октября 1905г., именуемой в прессе нач. ХХ в. и современной исследовательской литературе «Томским погромом», ставшим одним из самых трагических моментов Первой Русской революции 1905-1907 гг. Тогда, по одним данным – с санкции губернских властей, по другим – в результате умышленного попустительства власти, разъярённая толпа черносотенцев заживо сожгла запертых в зданиях Управления службы пути и тяги Сибирской железной дороги (сейчас на его месте находится главный корпус Томского государственного университета систем управления и радиоэлектроники) и расположенного за ним Королёвского театра драмы участников революционной демонстрации  - студентов, рабочих, служащих (среди последних были и просто люди, которые в тот день пришли на работу в Управление). Зверские убийства, грабежи, погромы еврейских магазинов и домов продолжались в последующие несколько дней. Непосредственно на глазах Г.С.Рымарева 20 октября 1905 г. произошло убийство толпой 2-х гимназистов, которых из-за их гимназической формы приняли за студентов – представителей народной милиции. Георгий Семёнович так заканчивает свои воспоминания об этих страшных событиях: «… много в эту ночь сожгли людей живыми. Кто же пытался из горящего здания вылезти через окна и спуститься по водосточным трубам вниз, то казаки их подстреливали. Между двумя зданиями (управление и театр) был проход в подвале и там много погибло людей».

В феврале 1906 г. Георгий Рымарев ушёл из фирмы «Второв и С^я», успешно сдал экзамены и возобновил учёбу в гимназии в 4-м классе. Наряду с учебной гимназической литературой он находил время для чтения произведений Майн Рида, Жюля Верна, Герберта Уэллса, романа «Красная звезда» Александра Богданова и мечтал о путешествиях под водой, по воздуху, на Луну, Марс, Венеру. Автор описывает такой интересный, безусловно выходящий за рамки обыденного, эпизод тогдашней жизни Томска, как полёт «какого-то приезжего» на воздушном шаре. Мысли о «…предстоящих для людей возможностях использования воздуха в будущем…» взбудоражили умы горожан. «…А в Томске в то время не было не только автомашин, но даже велосипедов было мало…». Поэтому на купленном отцом велосипеде английской марки «Свифт» Георгий «…производил фурор не только среди ребят, но и взрослых…». Правда ремонтировать этот велосипед приходилось чаще, чем кататься на нём.

В это же время у Г.С.Рымарева постепенно начинает формироваться революционное мировоззрение. И особое влияние при этом на автора воспоминаний оказало наблюдение за повседневной жизнью его собственной и людей, которые его окружали, а также прочтение одной из книг Николая Александровича Морозова, знаменитого революционера-народовольца, участника покушений на царя Александра II, который 21 год провёл в одиночной камере в Шлиссельбургской крепости, с 1884 по 1905 год, а до этого – в Петропавловской, с 1882 по 1884 год. За время заключения Морозов написал 26 томов научных работ по астрономии, космологии, физике, химии, математике, геофизике, метеорологии, воздухоплаванию, авиации, истории, философии, политэкономии, языкознанию, изучил 11 языков. По словам Георгия Семёновича, содержание книги Морозова в основном было «…по тому времени фантастическое: он описывал, какая должна быть жизнь людей на земле, какой должен быть труд, чтобы он не был в тягость, а на радость им, приносил бы и материальные результаты, и для духовной жизни. После прочтения его книги и несоответствия всего окружающего, появилось революционное настроение против царя и строя всей жизни». Семеро гимназистов, в числе которых был и Георгий, создали литературный кружок, в рамках деятельности которого они собирались по субботам, читали и обсуждали такие книги как «Экономические очерки» Алексея Николаевича Баха и «Капитал» Карла Маркса. На одном из заседаний этого литературного кружка отец одного из мальчиков познакомил ребят со студентом-технологом Сергеем Костриковым (С.М.Кировым), который «понятно, в простой беседе» рассказал ребятам о том, как рабочие работают на заводах и фабриках более 12 часов в сутки, как низко оплачивается их труд, «…особенно женский и детский…», какими высокими штрафами облагается рабочий человек, и попросил их «…помочь отпечатать листовки-прокламации с призывом к забастовке, добиваться повышения заработной платы, 8-мичасового рабочего дня, отмены штрафов…», научил, как самим сделать гектограф (гектографическая печать применялась для дешёвого и быстрого тиражирования материалов и пользовалась большой популярностью у революционеров). Молодые люди были рады приобщиться к практическим действиям в революционной борьбе. Автор интересно описывает, как он, будучи учеником 6-го класса гимназии, и его товарищи готовились к участию в первомайской демонстрации: устроили летучий митинг в стенах гимназии, тайно распространяли прокламации среди учащихся гимназии, женского епархиального училища и частной женской гимназии. Эта первомайская демонстрация была жестоко разогнана полицией и казаками. Два товарища автора (Шипаков и Тюшев) были арестованы и высланы.

После окончания 7-го класса гимназии, на летних каникулах Георгий Рымарев был принят рабочим в изыскательную партию по проведению шоссейных дорог от Переселенческого управления, целью которой был поиск удобных сокращённых путей для будущих дорог между населёнными пунктами в пределах Васюганских болот. Рассказывая об этом эпизоде своей жизни, автор воспоминаний рассуждает на тему, почему Сибирская железная дорога обошла г.Томск, говорит о огромных неосвоенных или мало освоенных (в одном из посёлков, в котором останавливались «изыскатели», было всего 2 дома, проживало в них 6 семей) размерах тогдашней Томской губернии, которая «…от Ледовитого океана, на юге граничила с Китаем, на западе – с Тобольской, Акмолинской губерниями и на востоке – с Енисейской губернией». Тогда впервые Г.С.Рымарев близко познакомился с жизнью крестьянства. Почти все крестьяне были неграмотные, «… так что газета «Сибирская жизнь», которой было у меня штук 30 шла на раскурку махорки…», - пишет он в воспоминаниях. По его описанию, «…крестьянское население в Сибири делилось на сибиряков-старожилов и новосёлов. Первые обычно были зажиточными, а вторые – бедняками, особенно из Витебской и Могилёвской губерний, и мало приспособлены к таёжной жизни. Им было трудно осваивать отведённую землю (15 десятин на душу), которую нужно было корчевать. Государство им давало пособие 200 рублей на семью и бесплатный проезд с имуществом в товарном вагоне до места. Но обычно они много пропивали при прощании и отъезде, расходовали в пути и на место приезжали уже без денег. Даже у многих не было ружей, что крайне здесь необходимо, так как везде были звери: волки, медведи, рыси, которые часто наводили панику на целые посёлки…». Один из таких трагических случаев, когда медведь пришёл в посёлок и задрал человека и корову, приключился как раз в бытность работы автора в изыскательной партии. Вообще эта работа была сопряжена для автора и работавших с ним товарищей со многими трудностями и опасностями. В первую очередь опасность и неминуемую гибель при малейшей неосторожности таило в себе само болото, через которое прокладывала путь изыскательная партия. Георгий Семёнович описывает момент, когда трясина затянула одного из рабочих, при этом не было никакой возможности подобраться к нему и спасти. Работающих постоянно одолевали полчища гнуса. По словам автора, «…за лето выработался к укусам комаров иммунитет…». В изыскательной партии он проработал более двух месяцев. С разными людьми за это время повстречался и отразил свои впечатления от этих встреч в воспоминаниях. Это были и «кержаки-старообрядцы», от одного из которых автору воспоминаний чуть было здорово не досталось из-за того, что без спросу отпил в жаркий день кваса из его жбана, тем самым «измирщил» и квас, который хозяином был вылит, и жбан, который был брошен в костёр; и ссыльный учитель, высланный за его политические убеждения; и «ссыльный мужик Степан», «отчаянный человек», который «…служил в солдатах и был сослан за то, что городовому в ноздрю забил свисток…», он один ходил по 10 дней через болота к остякам. (Этот фрагмент воспоминаний дополняет прилагаемое ниже письмо Георгия Рымарева от 21.07.1911 г. из д. Биаза, адресованное его родителям).

В 1911-1912 гг. Георгий Рымарев учился в последнем, 8-ом классе гимназии.  Любил он в это время бывать в «досчатом театре на берегу Ушайки между мостами», в котором «студенческий» билет на галёрке без места стоил 20 копеек. Особенно сильное впечатление на автора воспоминаний произвели опера «Демон» и пьеса М.Горького «На дне».           

В конце февраля 1912 г. началась забастовка рабочих на Ленских золотых приисках, 60 % акций которых принадлежали британской компании "Lena Goldfields", 40% - русским золотопромышленникам. Причинами забастовки стали невыносимые условия труда и жизни рабочих: трудовой день, вопреки установленной норме в 11 часов, длился по 16 часов; рабочие должны были добывать золото в условиях вечной мерзлоты, по колено в холодной воде; труд приехавших с мужчинами женщин и детей почти не оплачивался, потому что те присутствовали на приисках незаконно; среди рабочих был высок уровень травм, надлежащая медицинская помощь трудящимся не оказывалась; с начала 1912 года рабочих лишили последнего свободного дохода - запретили продавать добытые свыше нормы самородки; половину зарплаты рабочим администрация приисков выдавала талонами (что было запрещено законом), которые отоварить можно было только в лавках, принадлежавших "Лензолоту", где продавались испорченные продукты. 3 марта рабочие выдвинули ряд требований, среди которых были: 8-часовой рабочий день, отмена принудительного труда для женщин, улучшение жилищных условий, отмена штрафов, повышение заработной платы, требование обращаться к рабочим на «Вы», а не на «ты». В ночь с 3 на 4 апреля полиция арестовала руководителей Центрального стачечного комитета. На следующий день бастующие рабочие организовали трехтысячное шествие с целью освободить заключенных. Мирную демонстрацию рабочих и членов их семей встретила рота солдат, которые по приказу ротмистра жандармерии Трещенкова открыли огонь. Было убито около 270 и ранено более 200 человек. Ленская трагедия вызвала бурю стачек и забастовок рабочих в других регионах Российской империи, в которых участвовало более 300 тысяч человек. В том числе, по воспоминаниям Г.С.Рымарева, волна демонстраций, митингов и забастовок прокатилась и по Томску.

На фоне таких бурных и трагических общественных событий Георгий Рымарев заканчивает своё обучение в гимназии, успешно сдаёт экзамены на аттестат зрелости и поступает учиться в Томский Университет на медицинский факультет.

Перед учёбой в университете, летом 1912 г. он «…уплыл по р. Оби с изыскательной партией в сторону Нарыма…». «…Из села Молчаново мы приплыли к юртам Тискины на левом берегу Оби и от них начали 2-ю линию на посёлок Подгорный к устью р.Иксы в р.Чая. В нашу задачу входило прогнать линию около 100 километров через глухую тайгу…», - вспоминал автор. В тех краях (по дороге к пос.Подгорному) ему вновь пришлось встретиться с кержаками. Эта встреча могла закончиться очень плохо из-за подозрительного отношения хозяев к гимназической фуражке Рымарева. Вот интересный отрывок из его воспоминаний о данном эпизоде: «…Эти кержаки особые, они не переносят никакой власти: ни царя, ни попа, ни полицию и других чиновников, а я со своей фуражкой для них был настоящим чиновником, да ещё идущим со своей культурой (дорогой) к ним. Значит им остаётся только одно из двух: или уничтожить нас, или самим уходить ещё дальше в глушь. Живя здесь они никому никогда не платили никаких налогов, не знали, как выглядит урядник, всё у них своё: хлеб, мёд, мясо, рыба, молоко, орехи, ягоды и пр. Не было только: соли, пороха, дроби, пуговиц, иголок, ситца, шелка и др. (что они раз в году и покупали у заезжих купцов) …». В общем, подводит итог автор, «более 2-х месяцев каникулярного времени были насыщены различными впечатлениями нашей трудовой жизни».

В сентябре 1912 г. Георгий Рымарев начал посещать лекции в университете. Учился он хорошо, на третьем курсе был старостой курса. Занятия ему очень нравились. С большим воодушевлением Георгий Семёнович описывает сам процесс учёбы. Университетские профессора по своему отношению к студентам и методам передачи им знаний были разными: кто-то был достаточно равнодушен и формален, а кто-то относился к своему преподавательскому делу вдохновенно и самозабвенно. Так «…особый интерес вызывали лекции по ботанике профессора Сапожникова В.В. Самая большая аудитория была битком заполнена. Он очень хорошо читал лекции по ботанике, приводил конкретные примеры, что было понятно и запоминалось легко…».  «Надо понимать природу, надо познавать жизнь, правду жизни…», - цитирует Георгий Семёнович своего учителя. Также особо запомнились ему лекции по курсу «Нормальной анатомии человека» профессора Иосифова Гордея Максимовича, «… чувствовалось, что в них нет ничего лишнего». Профессор химии Орлов во время зачёта давал студенту в руки гвоздь и просил написать его формулу. Этот самый гвоздь служил контролем посещения лекций профессора: на своих занятиях он показывал студентам гвоздь и записывал на доске его формулу (формулу сплава железа, меди и олова). «… Старший ассистент нормальной анатомии Макаров отличался тем, что брал на зачёте из кучи лежащих на столе костей одну кость в свою руку, протягивал её довольно медленно в сторону…» экзаменуемого и «…бросал вверх, за время полёта тот должен был её назвать…». Профессор Александров, преподававший курс фармации и фармакогнозии, - «…милый человек, он даже летом у себя на даче на Басандайке может от студента принять зачёт, нуждающемуся дать денег, но не переносит неточности и непонимания приготовления лекарства…»: если студент вместо слова «выпаривать» произносил «кипятить», профессор прекращал принимать зачёт, уходил в свой кабинет рядом с лабораторией, иногда начинал играть на скрипке.

Г.С.Рымарев рассказывает о некоторых любопытных и весьма показательных тогдашних порядках: при поступлении в университет нужно было сдать три фотографии; одна из этих фотографий предназначалась для студенческого билета, вторая передавалась так называемому «педелю» (надзирателю за студентами в вузе), третья – в жандармское управление. Интересный случай приключился с автором воспоминаний во время учёбы на 2-ом курсе Университета. Перед началом одной из лекций студенты решили почтить память «Великого писателя земли русской», Льва Николаевича Толстого, вставанием и пением «вечная память». За это действие руководство вуза 120 студентов обвинило в том, что они «…учёбу превратили в демонстрацию против царя и правительства…», 55 студентов (в том числе и Георгий Рымарев) предстали перед судом. Благо, обошлось без исключения из вуза: 27-ми студентам было запрещено от одного до трёх лет занимать любые выборные общественные должности, остальных оправдали.

На период учёбы в университете пришёлся тяжёлый момент в жизни автора, связанный с болезнью и смертью его отца, у которого обнаружился туберкулёз лёгких. «…Вернувшись с Алтая (где отец поправлял здоровье кумысолечением) в хорошем состоянии, ему бы надо для закрепления здоровья не работать некоторое время, а сделать этого было нельзя. Осень дождливая, и он частенько промокал, появились озноб, ночные поты и отсутствие аппетита…». 19 января 1913 г. на 52-ом году жизни Семён Степанович скончался. «…Мама меня просила сходить к священнику, отцу Василию, договориться о похоронах. Он уже знал о смерти отца и я не успел войти в комнату, поприветствовать его, как он мне сказал: «Вы должны уплатить мне 25 рублей и причту 15 рублей». И разговор был окончен».

Летом 1914 г. Георгий Рымарев в третий и последний раз отправился с изыскательной партией на землеустроительные работы, на сей раз сначала в сторону Кузнецка (Новокузнецка), позднее - в Бийский уезд. А 1 августа 1914 г. Российская империя вступила в Первую мировую войну. На пути от Новониколаевска в сторону Барнаула автор воспоминаний и его товарищи по работе встретили подводы, пароход и поезд с мобилизованными на Германский фронт. Георгий Семёнович довольно подробно описывает ситуацию и настроения в тылу в это время: «В начале войны был патриотический подъём за скорую победу. Газеты восхваляли наше наступление в Восточной Пруссии и уже предвидели победу над врагом. В тылу же нашей армии и в городах царили воровство, спекуляция, взяточничество и разгул в ресторанах и домах. Появлялись заметки, что кто-то отдан под суд за поставку в армию недоброкачественных сапог. Солдаты, получив новые сапоги, пошли в них и при первом же дожде подошвы отвалились, оказывается вместо кожи был поставлен картон. Правительство явно было неспособно все жизненные неполадки правильно регулировать, да и некоторые большие чиновники были сами замешаны в крупных сделках, наживали сотни тысяч… Быстро начала расти дороговизна жизни. К тому же наше наступление приостановилось. Немцы же впервые пустили газ-хлор на нашу армию генерала Самсонова и около 150 000 солдат пострадало. В армии творились ужасы, никто не был к этому подготовлен, да и не знали, что противопоставить этому газу. Сама жизнь учила приспособлению, солдаты разводили костры, смачивали тряпки, полы шинелей и через них старались дышать… Вскоре появились маски Зелинского, противогазы. У нас в Томске при Университете открыт был газовый завод, возглавляли его профессор физики Поспелов и Александров…». В числе первых 12-ти набранных для работы на этом заводе студентов был Георгий Рымарев. «…Мы получали цианистый водород (синильную кислоту), обладающую сильнейшим токсическим свойством. Таких заводов в России в 1916 году было два: в Петрограде и у нас». Автор воспоминаний описывает лабораторный синтез цианистого водорода, при котором использовались серная кислота, желтая кровяная соль и два фильтра с хлористым кальцием. Полученную синильную кислоту в вагоне-леднике предполагалась отправить в Петроград, разлить в ампулы, и эти ампулы заложить в артиллерийские снаряды, которые должны были взорваться в окопах немцев. По словам Г.С.Рымарева из этого ничего не вышло, так как из-за измены в генеральном штабе синильная кислота была слита в цинковые бочки и обезврежена. «Были мы желторотые птенцы, хотели изменить ход войны в нашу пользу… Из-за какого-то принца, убитого в Сараево, разгорится империалистическая война между многими государствами, а кому она нужна, – народу, чтобы сложить свои головы за царя и капиталистов, наживающих на войне громадные барыши, а сколько она несёт бедствий этому народу, сколько вдов и сирот останется после войны. Нет, путь один – революция, свержение самодержавия… В начале 1917 года всё больше и больше народ возмущался войной, создавались очереди за хлебом и другими продуктами». К таким мыслям всё чаще приходил Г.С.Рымарев в то время, наблюдая окружающую его действительность.  

По-прежнему значительное место в жизни автора воспоминаний тогда занимала деятельность в Томском обществе эсперантистов (в Томске в нём состояло примерно 200 человек), в которое он вступил ещё приблизительно в 1911-1912 гг., и изучение языка «эсперанто». Основная идея эсперантистов, по словам Георгия Семёновича, состояла в том, что «…каждый человек земного шара кроме родного языка должен знать «эсперанто» для общения с людьми других национальностей…». Г.С.Рымарев входил в правление Томского общества эсперантистов, состоявшее из семи человек. В их числе, как он отмечает, также был Орлов Фадей Емельянович, который в 1920 году станет заместителем председателя Совета солдатских и рабочих депутатов. Георгий Рымарев «… был избран делегатом от общества и секции эсперантистов 3-го коммунистического интернационала в Париж на 10-й конгресс 2-9 августа 1914 года, но ввиду надвигающейся грозовой войны вместо Парижа уехал на работы в Бийский уезд…».  В 1916 г. автор познакомился и общался с эсперантистами, которые в числе пленных австрийцев, чехов, мадьяр, немцев и др. оказались в Томске. Их отпускали из лагеря военнопленных, и автор снабжал их книгами. Со слов автора многие из них вступили в ряды РСДРПб.

В 1917 году Февральскую буржуазную революцию Георгий Рымарев встретил в Томске, учась на 4-ом курсе Университета. Он так вспоминал это время: «… Власть перешла Временному правительству. В городах России создались революционные комитеты и в Томске тоже… На студенческой сходке представитель от Ревкома рассказал о текущем моменте, что происходит в стране, многое уже было известно из печати. Он обратился к нам за реальной помощью, брать власть в свои руки. Для этого сейчас же нужно создать народную милицию из студентов и завтра в 6 часов утра захватить важные объекты в городе. Были быстро организованы десятки милиции…». Под руководством автора воспоминаний одним из таких десятков милиции был захвачен 3-й полицейский участок «за мостом на Вознесенской горе» (мирным образом) и небольшая гостиница на Магистрацкой улице, «… в номерах которой были помещены арестованные накануне и ночью губернатор Дудинский, жандармский полковник и другие…». В одном из помещений захваченного полицейского участка было обнаружено 30 винтовок, а на башне пожарной каланчи при участке – «…много револьверов, финок и др. оружия, завёрнутого в бумагу и с сургучной печатью… Два воза оружия было вывезено в Ревком…». Интересную информацию упоминает Г.С.Рымарев, повествуя о третьем дне дежурства возглавляемого им десятка милиции. Дежурство это проходило в жандармском управлении, и студентам довелось просматривать документы, связанные с именами арестованных ранее их собственных друзей (тех же гимназистов Тюшева, Шипакова), переписку полиции «…с другими городами и станциями железных дорог…» об Ульянове В.И., Сталине И.В. и др. «…В конце дежурства я по телефону просил Ревком все эти ценные бумаги опечатать и вывезти в архив…».

Когда от Ревкома были созданы «более постоянные кадры», необходимость в существовании студенческой милиции отпала, и Г.С.Рымарев со своими товарищами вернулся к учёбе в Университете.

Он вдохновенно описывает бурлящую жизнь, раздуваемую «ветром свободы», в межреволюционный период (между Февральской буржуазной и Октябрьской социалистической революциями 1917г.).  Угрозы в адрес представителей народной милиции от арестованного «…жандармского полковника о скорой расправе со студентами канули в вечность, вместе с царём, его троном и всеми приспешниками, - вспоминает Георгий Семёнович. - Мы в течение 3-х дней утвердили Февральскую революцию для дальнейшей поступи ближе к народным массам. В этот период везде и всюду жизнь била ключом, народ почувствовал свободу в истинном смысле слова. Раньше только мечтали об этом, а теперь, пожалуйста, выступай со своим мнением, говори, что хочешь; выплыли на свет различные партии… В общественных местах устанавливали столики и предлагали записываться в эти партии. В народных массах происходило брожение, создавались различные течения, во временном правительстве, которое, предполагалось, что будет управлять до созыва Учредительного собрания, появились эсеры во главе с Керенским, и одновременно создавались самой жизнью Совдепы, первые формы Советской власти…».

Личная жизнь Георгия Рымарева в то время также была наполнена событиями: он «… вёл активную работу на курсе как староста, в Томском землячестве, у эсперантистов, да ещё и женился…». Учась на 3-4 курсе Университета автор получал практические навыки врача работая в амбулатории доктора Соколова, которая находилась в конце Миллионной улицы при Некрасовской больнице. «У него я учился удалять зубы и принимать больных…», прописывать лекарства. «Через две недели перешёл в заразную венерическую больницу, где была у меня хорошая венерическая практика. Эта работа была бесплатная…». Особую роль в приобретении практических знаний и навыков врача для автора сыграл уникальный опыт работы фельдшером в тюрьме предварительного заключения «за технологическим институтом на спуске от Садовой улицы за Исток, рядом с пивзаводом Крюгера». Автор довольно подробно описывает и устройство тюрьмы, и заведённый там порядок работы медперсонала (дежурства, обход больных, перевязки, назначения и приготовления лекарств, стерилизацию хирургических материалов и инструментов, поверку заключённых, вызовы к заболевшим). «Эта тюрьма была рассчитана на 1000 человек (800 мужчин и 200 женщин), 3-хэтажное каменное здание, рядом 2-хэтажное с отдельным двором женское отделение, а в сторону Садовой улицы отдельный двор для больницы с 3-мя деревянными домами…». С работой в тюрьме у Г.С.Рымарева связано интересное наблюдение в области тогдашней общественно-политической жизни: «Первое время у нас не было работы…», но потом ситуация изменилась. «В одну ночь были арестованы анархисты – более 1500 человек, многие попали к нам, а часть в другую тюрьму на Иркутском тракте. Пока волна свободы катилась по всей России и достигла Сахалина, оттуда другая волна бывших каторжан-арестантов, освобождённых революцией, покатилась отдачей в Россию, а по дороге их много осело в Томске. Им сразу понравилась партия анархистов, в которую они и вступили. Для преступного элемента эта партия была самой лучшей, но вскоре властям пришлось их в одну ночь арестовать. Много было среди них и хороших людей, но большинство было плохих, испорченных царским перевоспитанием в каторге».

В свои последние университетские летние каникулы перед 5-м курсом Георгий Рымарев работал фельдшером в Водном округе на землечерпательнице «Сибирская Х1». «С землечерпательницей выехал на плёс к «Телячьему перекату» на реку Обь недалеко от устья реки Томи в сторону Ново-Николаевска». Автор воспоминаний оказывал необходимую медицинскую помощь рабочим и членам их семей (примерно 100 человек), «…большинство жили на довольно большой шаланде, мой пункт имел две соединяющиеся между собой каюты…». Работая там, Г.С. Рымарев узнал о контрреволюционном мятеже чехословацкого корпуса и свержении советской власти в Ново-Николаевске, Томске и других городах, о создании правительства Колчака в Омске. В своих воспоминаниях Георгий Семёнович так осмыслил произошедшие события: «… наступил период реакции со стороны элементов-приверженцев старого строя по всей стране, на юге - Деникин, Врангель, в Сибири – Колчак. Этот период был не лучше царского. На поверхность всплыла вся накипь прогнившего, разру

Появилась колчаковщина, особая контрразведка, расстрелы, аресты, всюду искали работников совдепов, партийцев-большевиков, которые ушли в подполье. Жуткие были разговоры в тот период. При перевороте в Томске некоторых арестованных в мешках с борта парохода «Илья Фуксман» сбрасывали в реку Томь… В Омске создалось колчаковское правительство. Кое-где появлялись консульства иностранных держав и воинские подразделения: англичан, французов, японцев, поляков и др…».

В 1918 – 1919 гг. Георгий Рымарев учился на последнем курсе в университете. Как он пишет, «… на 5-ом курсе я только учился, вся остальная деятельность заглохла, только иногда узнавал, что мои знакомые ушли в леса в сторону Кузнецка, а некоторые уплыли вниз к Нарыму…». Весной были сданы государственные экзамены и 4-го мая получен диплом врача, а через два дня, 6-го мая, все юноши с выпуска 1919-го года (66 человек) были мобилизованы на фронт в «белую» армию. Автор описывает обстановку неразберихи и хаоса, с которой ему и его товарищам-медикам пришлось столкнуться в условиях Гражданской войны. Он получил назначение в госпиталь 6-й Уральской дивизии к доктору Янусу, ассистировал ему во время операций и «…самостоятельно сделал две ампутации нижних конечностей по поводу начавшейся гангрены и другие мелкие операции». Работал как в самом госпитале, так и на передовых перевязочных пунктах. Наблюдая за окружающей обстановкой, Г.С.Рымарев не единожды приходил к мысли о том, насколько «обесценилась» тогда жизнь человеческая. Так, во время отступления белой армии в районе Кусинского завода на Урале он стал свидетелем того, как один из солдат хотел расстрелять пленного красноармейца только за то, «…что у него штаны хорошие». Во время неразберихи боя, когда «белые» отступали, случился момент, когда Георгий Семёнович чуть было не оказался на стороне «красных». Как он пишет: «О плене я не беспокоился нисколько, даже был доволен, что так произошло просто». Через несколько часов атака «красных» была отбита, и «…мы вновь оказались у белых», - завершает этот эпизод Г.С.Рымарев. Вскоре он спас корпусного врача 3-й армии Сахарова, и в благодарность за это был командирован в Омск за медикаментами. В Омском Санитарном управлении во время аудиенции у какого-то генерала (автор не помнит его фамилию), ожидавшего услышать от Георгия Семёновича утешительных вестей с фронта, Рымарев правдиво рассказал о фактах, свидетельствующих о развале колчаковской армии: о дезертирстве, «о самострелах с пальцами», хаосе и отсутствии элементарных вещей, необходимых для оказания должной медицинской помощи (так, вместо положенных санитарных линеек, четыре солдата комендантской команды ловят лошадей на дорогах или конфискуют в близлежащих дворах, чтобы эвакуировать раненых и больных в тыл). Во время неразберихи, связанной с отступлением «белых», Георгий Семёнович свой госпиталь не нашёл, поэтому был прикомандирован к вновь формируемому 2-му госпиталю 3-й армии, который в августе – сентябре 1919 г. был развёрнут на ст. Петухово. В это время разразилась эпидемия сыпного тифа. Так как условий для операций раненых не было никаких, работа Георгия Семёновича Рымарева, доктора Андрианова, который заведовал госпиталем, и 12-ти фельдшеров сводилась к сортировке и дальнейшей эвакуации раненых и больных: «… Обыкновенная сельская школа и сараи, в которых стелилась свежая солома, и на неё клали больных в ряд головами друг к другу с небольшим проходом для обхода… Становишься на колени, ползёшь по ряду между голов, а фельдшер, идущий сзади, ждёт распоряжения, берёшь пульс у лежащего справа, взглянешь на лицо, грудь, живот и говоришь фельдшеру – «сыпной» (значит нужно отнести в определённое место). Затем слева тоже, вот так и ползёшь дальше, сортирую больных и раненых, которых иногда скапливалось до 800 человек. Помню один случай чёрной оспы. Его изолировали в деревенскую баню… Деревенские бани не устраивали нас при таком большом наплыве больных, а их всё везли и везли и оставляли у нас. После обхода, часа в 4 дня, я уходил в перелесок, снимал бельё, обтирался спиртом и надевал чистое, а грязное завёрнутое в восчаную бумагу, сдавал в вошебойку».

Во время служебной поездки на станцию Лебяжье в сторону Кургана Г.С.Рымарев видел «…идущий с запада броневик, а за ним поезд, весь ощетинившийся штыками и пулемётами. Даже на паровозе, только возле котла, четверо солдат с винтовками на перевес. Потом у строевиков узнали, что это был поезд самого Колчака, двигавшийся к Омску».

В октябре-ноябре 1919 г. Георгий Семёнович и другие медработники госпиталя вместе с ранеными и больными на лошадях двигались вдоль полотна железной дороги сначала в сторону Омска, затем в сторону Новониколаевска (Новосибирска), в том числе везли с собой 3-х сыпнотифозных сотрудников госпиталя. Среди разных трудностей, испытаний и бед, встреченных ими за время этого пути, Г.С.Рымарев вспоминает следующее: «Дальше к Омску уже наблюдались такие жуткие картины. Пути начинают быть забиты составами вагонов-теплушек, на площадки у тендеров выносят и складывают трупы умерших в вагоне, голые ноги у них торчат наружу, по-видимому обувь кем то снята, и на более крупных станциях их сносят в кучу, чтобы увезти в братскую могилу. На станциях расклеены объявления, что дальше за Иртыш красным не пройти, Омск укреплён надёжно, верховный правитель объявлял народу, что дальше отступления не будет ни на шаг, что правительство никуда не поедет… Когда же (мы) выехали от Омска, то говорили, что Колчак со своим правительством уже давно проехал в Новониколаевск…». Добравшись до Тайги, Г.С.Рымарев и его спутники решили дальше никуда не двигаться, дождаться прихода Красной армии и сдаться в плен. «Отступающие казаки нас потрепали, видя у ворот выкинутый флаг красного креста, заскакивали к нам, обвиняя, что мы не хотим отступать ..., остаёмся у красных, а сами запрягали наших лошадей и угоняли с собой. У нас остались только две лошади…». Пытаясь вместе с санитаром Черкасовым раздобыть продовольствие для медперсонала и сено для лошадей, автор чуть было не попал под пулю отступающих «белых». Риску быть застреленным или, по крайней мере, ограбленным он подвергся и когда Тайга уже была занята частями Красной армии. Но своё тогдашнее настроение Георгий Семёнович описывает следующими словами: «Накормили лошадей, а к вечеру Тайга была захвачена красными. Передовые цепи прошли, мы уже по настоящему были в плену. Вечером покушали пельмени. Состояние было такое, что я вблизи Томска, своего родного города, если даже убьют, то мои родные узнают. Удивительно, что как-то был спокоен…». Автор хотел у коменданта получить разрешение на проезд в Томск, но пробиться к нему он не смог, так как «… в Тайге, - как он пишет,- сдалось в плен более 20 000 человек». И тогда, 24 декабря 1919 г., предварительно попросив медсестру нашить ему на рукав красную повязку и на папаху ленточку, выдавая себя за фельдшера Красной армии, автор выехал в Томск. Интересный ход мыслей Георгия Семёновича отражён в его воспоминаниях: «Меня беспокоила мысль, что какой-либо кордон меня задержит, ну а дальше успокаивало то, что попаду в тюрьму, а там мне всё знакомо». До Томска он добрался благополучно и, подводя итог пережитому, выразился так: восемь месяцев (с мая по декабрь 1919 г.) службы в «белой» армии «… были насыщены разными впечатлениями и я остался жив».

Вскоре по прибытии в Томск Георгий Семёнович был направлен работать в госпиталь – приёмник, который находился в бывшем Епархиальном училище. Эпидемия сыпного тифа не утихала. Томск было решено сделать главной базой для лечения тифозных больных по линии Сибирской железной дороги. И автор воспоминаний в течении всего января 1920 г. разгружал составы с ранеными и больными, которые поступали на станцию Томск-1, занимался диагностикой сыпнотифозных больных. В первых числах февраля 1920г. он был вызван в Санитарную часть 5-й Красной Армии, «которая находилась в бывшем 2-хэтажном каменном здании Управления водного округа за базаром в сторону Томи», на углу Духовской улицы. Тогда Георгий Семёнович Рымарев вместе с тремя своими товарищами-коллегами познакомился с Раисой Моисеевной Азарх - начальником Санитарного управления 5-й Красной Армии, которая прибыла в Томск вместе с отрядом медиков (150 человек) с целью борьбы с сыпнотифозной эпидемией. Автор так вспоминает эту встречу: «… Поднимается по лестнице женщина лет 25-ти, брюнетка в кожаном пальто с револьвером за поясом, … и говорит: «Для меня не имеют значения Ваши политические убеждения, вас мне рекомендовали, я всех беру к себе, по должности приравниваю к начэвакам, будете выполнять мои поручения, ваша задача проверить взятые в плен госпиталя, вышибить старых неподходящих врачей, и поедем с вами до Владивостока». Так Георгий Семёнович Рымарев в качестве медика оказался в рядах Красной Армии.

Госпитали Красной Армии имели распоряжение не делать никакого различия между красноармейцами и пленными. По воспоминаниям Раисы Моисеевны, её потрясли сотрудники-санитары одного из госпиталей, которыми оказались бывшие пленные красноармейцы, рабочие и крестьяне, чудом выжившие на колчаковских «баржах смерти». Не смотря на пережитые муки, они отличались особой заботливостью к больным и не делали никакой разницы между красноармейцами и пленными колчаковцами. Старший врач этого госпиталя познакомил Р.М. Азарх с актами осмотра этих барж и рапортами 1919 года. «На четырёх баржах содержались пленные красноармейцы и люди, которые были схвачены по разным подозрениям. На баржах люди содержались в нечеловеческих условиях: почти без еды; в носовом люке – наполовину в воде, в трюме – почти без воздуха. Разразившаяся на баржах эпидемия стала рассадником заразы для всех окружающих районов. Больные и умершие лежали грудой вместе, иногда по нескольку дней, завшивленные, кишащие червями, задыхаясь от смрада. Даже после посещения врача добиться снятия кандалов с обессиленных больных тифом и дизентерией людей не удалось. На одной из барж постоянно шли массовые расстрелы. В числе расстрелянных было много женщин. Из приблизительно 10 000 пленных в живых чудом осталось 83 человека». (Источник информации: Век back - Томский областной краеведческий музей (tomskmuseum.ru)).

По воспоминаниям Г.С.Рымарева, в феврале 1920 г. штаб 5-й Красной Армии вместе с его Санитарным управлением, возглавляемым Р.М.Азарх, переезжал из Томска в Красноярск. Путь по железной дороге занял 5 суток. Георгию Семёновичу разрешено было взять с собой жену и одного помощника для проверки материальной части госпиталей. Служба в рядах Красной Армии для Г.С.Рымарева продлится совсем недолго, так как во время пути он заболеет сыпным тифом. В тяжёлом состоянии его привезли в Красноярск, без сознания он пробудет 25 суток. За жизнь Георгия Семёновича боролись трое врачей (один – гражданский, двое – военных) и жена. Когда он пошёл на поправку, ему для восстановления сил разрешено было на месяц выехать в Томск. Там по предложению профессора И.М. Левашова и с одобрения Совета Томского Университета и военкома начэвака Г.С.Рымарев был отчислен из армии и поступил в распоряжение ректора Университета. «Я стал научным сотрудником и ординатором кафедры врачебной диагностики и пропедевтической клиники, - завершает свои воспоминания Георгий Семёнович, - и начал трудиться на мирном созидательном фронте нашей молодой советской республики. Учил студентов, сам учился и активно участвовал в субботниках и профессорской работе».

От составителя

По окончании прочтения воспоминаний Г.С.Рымарева испытываешь большую благодарность к автору за сам его жизненный путь, достойно пройденный, за его немалый труд при составлении и написании этих воспоминаний, в которых так последовательно и вместе с тем образно отразилась жизнь одного конкретного человека и в целом – эпоха. Откровенно говоря, очень жаль, что воспоминания Георгия Семёновича заканчиваются 1920-м годом, ведь, как выясняется, он пережил трагическое и героическое время Великой Отечественной войны, мужественно и честно исполняя долг врача, был непосредственным её участником. И исходя из характеристики, которая была дана Г.С.Рымареву при награждении его Орденом Красной Звезды, Георгий Семёнович в тяжелейших условиях борьбы Советского государства с немецко-фашистскими захватчиками, служа в эвакогоспиталях, применял на практике свои обширные, разносторонние знания и богатейший профессиональный врачебный опыт (https://pamyat-naroda.ru/heroes/kld-card_uchet_officer12645982/).

Упомянутые в тексте имена: Семён Степанович (1861 года рождения) – отец автора воспоминаний; Марина Николаевна (1863 года рождения) – мать автора; Дроздов Николай Федотович – дедушка автора по линии матери; Софья – бабушка автора по линии матери; Степан Евдокимович – дед автора по отцовской линии; Мария Ивановна – бабушка автора по отцовской линии; Комаров – хозяин избы, в которой семья автора снимала угол в 1895г. в Томске; Пашка Валентов – друг детства автора; Костюк – гимназист, товарищ автора; Поляков – инспектор классической мужской гимназии в Томске; Вяткин П.А. – учитель русского языка и словесности в гимназии, а также классный наставник автора воспоминаний; Зорин – один из приказчиков в магазине «Второв и С ^я» («Второв и сыновья»); Второв Николай Александрович – сын хозяина фирмы «Второв и С ^я»; Чернышев – главный управляющий фирмы «Второв и С^я»; Керженцев – «доверенный» фирмы «Второв и С^я»; Пермяков – 18-летний, один из более старших товарищей Г.Рымарева по работе в фирме «Второв и С^я»; Архиерей Макарий; полицмейстер Фукс; Макушин Алексей Иванович (1856-1927 гг. жизни) - врач, автор медико-санитарных работ в дореволюционной сибирской медицинской прессе, видный общественный деятель в Томске, городской голова Томска с января 1902 по январь 1906 г., младший брат известного предпринимателя, мецената и общественного деятеля Петра Ивановича Макушина; Гриневич – репетитор-студент, который занимался с автором, чтобы тот мог вновь поступить учиться в гимназию; Авербург Николай, Шипаков Виталий, Рыков Константин, Никитин Валентин, Тюшев – гимназические товарищи автора, входившие вместе с ним в состав подпольного литературного кружка, Похвалинский Борис первоначально также посещал кружок, но в скором времени вышел из его состава, так как в отличие от одноклассников оказался ярым монархистом; Шипаков Виталий – гимназист,  выступавший на митинге, устроенном учениками гимназии в одном из классов и приуроченном к празднованию 1 мая (предположительно 1908 г.), вместе с другим товарищем автора воспоминаний, Тюшевым, был арестован и выслан за участие в первомайской демонстрации, жестоко разогнанной казаками; Константин Рыков – однокашник автора, исключённый из гимназии; отец Михаил Солнцев – священник и учитель «Закона Божьего» в мужской гимназии, из-за излишней доверчивости к которому чуть было не пострадал один из одноклассников автора, Похвалинский Борис, не верящий в Бога монархист по убеждениям (за неосторожное признание в этом на исповеди, его чуть было не исключили из гимназии); Григорий Петров – священник, писавший некие брошюры, друг отца Михаила Солнцева; Никитин Евгений Васильевич – отец одноклассника автора, Никитина Вали; Сергей Костриков (Сергей Миронович Киров, 1886–1934 гг. жизни) – один из известнейших государственных и партийных деятелей советской эпохи 1920–1930-х гг. и ближайших соратников И.В.Сталина, в феврале 1926 г. стал первым секретарём Ленинградского губкома ВКП(б); Бакай – директор мужской гимназии; Вайнфельд – учитель математики в мужской гимназии; Дачевский Борис – одноклассник автора в гимназии, сын инженера, член гимназической редколлегии  журнала «Оса» (хорошо рисовал); Скалепов Михаил – гимназист, знакомый автора, работавший с ним в гимназические годы на летних каникулах с изыскательной партией пикетажистом; Дашевский – студент Томского Технологического института, начальник изыскательной партии по проведению шоссейных дорог от Переселенческого управления; Буров - студент Томского Технологического института, нивелировщик в изыскательной партии; Некрасов Иван Максимович - томский купец и городской голова в 1906—1914; Гавелька – чех, художник из Праги, член общества эсперанто, приезжавший в Томск; Сапожников В.В. – профессор Томского государственного университета, читавший лекции по ботанике автору воспоминаний; Галахов – профессор-священник, читавший курс богословия в университете, вслед за официальной православной церковью «…распространялся о том, что церкви пришлось предать анафеме графа Толстого Льва Николаевича, как вероотступника, разлагающего своим учением паству;…простительно было-бы хоть от простого попа, а то от профессора-богослова…» (цитата автора воспоминаний); Иосифов Гордей Максимович – профессор университета, читавший курс лекций по нормальной анатомии человека; Романов – доктор, занимавшийся частной врачебной практикой в Томске, лечивший отца автора от туберкулёза лёгких; Кулябко А.А. – профессор университета, читавший курс лекций по нормальной физиологии человека; Тихов – проректор Томского университета; Мигай Сергей – староста курса, на котором учился автор в Университете; Бараташвили Николай – товарищ автора по учёбе в Университете, грузин, сдавал химию 18 раз в течение 2-х лет, в конечном итоге из-за неудач по химии и не смотря на то, что анатомию сдал на отлично, пришлось ему оставить Университет и поступить в Военное училище; Макаров – старший ассистент  в Университете по курсу Нормальной анатомии человека; Александров Николай Александрович – профессор Университета, преподававший курс фармации и фармакогнозии, с 1907 года — ординарный профессор, в годы Первой мировой войны возглавлял созданную при университете комиссию по борьбе с удушливыми газами, завод по производству цианистого водорода, жёлтой кровяной соли и металлического натрия; Поспелов Александр Петрович – профессор физики в Томском Университете, в 1917 г. был избран деканом физико-математического факультета Томского университета, в 1918–1921 гг. – ректор Томского университета; Подхвалинский Борис, Аретинский Виталий – товарищи автора по учёбе в Университете; Стрижев, Скальский, Горохов, Румин, Орлов Фадей Емельянович, Поляков – люди, которые вместе с автором воспоминаний входили в Правление Томского общества эсперантистов; Орлов Фадей Емельянович – «… в 1920 г. был заместителем председателя 1-го Совдепа, находящегося в помещении бывшей тюрьмы на Еланской улице рядом с домом губернатора…» (цит. автора воспоминаний); Келемен (Келеман) Акдор, Ковач, Байер – названные автором фамилии людей из числа пленных (австрийцев, чехов, мадьяр, немцев), которых отпускали из лагеря, и с которыми автор общался как библиотекарь Общества эсперантистов, снабжал их литературой, «… многие из них вступили в РСДРП/большевиков/…» (цит. автора воспоминаний); товарищи автора, о которых он упоминает как о работавших в подполье в колчаковский период (с июня 1918 по декабрь 1919 года): Орлов Фадей Емельянович, Беленец, Келеман, Никитин, Ковач, Ховес Исаак (секретарь газеты «Знамя революции»); доктор Соколов (работал в амбулатории при Некрасовской больнице в конце Миллионной улицы); Янулевич Ян Андреевич – поляк, высланный в период польского восстания из Варшавы, у которого семья автора купила небольшой дом; Жук Пелагея Андреевна – хозяйка 2-ой квартиры в доме (Томск, ул. Гоголевская, 52), в котором жила семья автора; Тищенко Гриша – товарищ автора, житель Владивостока, учился в Томске на медицинском факультете, в 1920-ом г. как врач Красной Армии был направлен на 4-хмесячные курсы усовершенствования в Ленинград, с частями Красной Армии преследовал банду атамана Семёнова в Якутской области; Акунденский (Акциденский) Василий – товарищ автора по учёбе в Университете, позднее жил и работал врачом в Ленинграде на легендарном крейсере «Аврора»; Поспелов Шура, Иванчикова Маруся, Авербург (Ивербург) Николай (позднее жил в Жиганске за Байкалом), Дмитриев Жорж (технолог), Васильев Егор, Мультановский Михаил (позднее жил в Москве), Бараташвили Николай, Иоффе Шура, Ховес Исаак, Аретинский Виталий, Пономарёв Шура, Васильев Егор – товарищи автора в годы учёбы в Университете, которые часто бывали у него в гостях в доме на Гоголевской улице; Кельмен, Ковач, Байер – пленные, находившиеся в Томске в 1916-1917 гг., с которыми подружился автор, поэтому они часто бывали у него в гостях в доме на Гоголевской улице; Лубяных Иван Иванович – 2-ой фельдшер, работавший в  Томской тюрьме предварительного заключения (за Технологическим институтом) одновременно с автором воспоминаний; Быховский Миней Самойлович – доктор, заведовавший медицинской частью в Томской тюрьме предварительного заключения, Лёвочка – его сын, с которым автор когда-то учился вместе в гимназии; Пожидаев – 30-летний арестант Томской тюрьмы предварительного заключения, до того, как попал в Томск, был осуждён на 15 лет каторги, как «человека культурного» медперсонал Томской тюрьмы привлёк его к «приготовлению рецептов»; Новокшенов – помощник начальника Томской тюрьмы временного содержания; Зонов – старший надзиратель Томской тюрьмы временного содержания; Щетинкин – командир партизанского отряда, действовавшего в верховьях Томи против колчаковских карателей; Феофанов Данила – однокурсник автора, вместе с другими выпускниками медицинского факультета Томского университета в 1919 г. был мобилизован на фронт в колчаковскую армию, «… только один из всего нашего курса … напялил на себя шинель с погонами капитана, повесил кортик и щеголял, а мы все над ним посмеивались…» (цитата автора воспоминаний); Янус – доктор, заведующий госпиталем 6-й Уральской дивизии «белой» армии в годы Гражданской войны, в котором служил автор летом 1919 г., Черкасов -  один из двух санитаров, которые помогали автору перевязывать раненых на передовой, доктор Андрианов – заведующий 2-м госпиталем 3-й армии, Копылов – пожилой врач, который присоединился к группе медиков 2-го госпиталя 3-й армии в Новониколаевске; Лисицин Сергей – товарищ автора; Лубяных И.И. и Феофанов – товарищи автора по университетскому выпуску и работе (первый скончался от тифа в годы Гражданской войны, второго «застрелил какой-то казак» из той же части колчаковской армии, в которую тот был назначен); Азарх Раиса Моисеевна (02.05.1897-1971 гг. жизни) - выдающийся советский врач, военный деятель и писательница. (В 1917г. окончила Медицинский факультет Харьковского университета. Принимала участие в Октябрьской революции и Гражданской войне. Стала организатором борьбы с эпидемией тифа в Сибири и была одной из первых женщин в Советской России, награждённых орденом Красного Знамени в 1928 г.); Обросов А.Н., Скавинский, Преображенский – товарищи автора, коллеги-медики, которые также были отобраны начальником санитарного управления 5-й Армии Азарх Р.М. в отряд медиков для борьбы с сыпнотифозной эпидемией; генерал Устичев – автор воспоминаний называет его командующим 5-й Красной Армии в феврале 1920 г.; Левашов Иван Михайлович (1864-1931 гг. жизни) – терапевт, профессор кафедры терапевтической факультетской клиники и врачебной диагностики Томского государственного университета.

Упомянутые в тексте исторические события: Русско-китайская война 1900-1901 гг.; Русско-японская война 1904-1905гг.; «Кровавое воскресенье» 9 января 1905г.; Царский манифест 17 октября 1905г.; Томский черносотенный погром (20 октября 1905г.); «Ленский расстрел» - расстрел царскими войсками мирной демонстрации рабочих и членов их семей в апреле 1912г.; Первая Мировая война (1914-1918гг.); Февральская буржуазная революция 1917 г.; Октябрьская социалистическая революция 1917г.; Гражданская война в России (1918-1922 гг.);

Упомянутые в тексте топографические названия местности: г.Томск; с.Ярское (в 40 км от г.Томска); р.Томь; р.Басандайка; г.Омск; станция Иссиль-Куль (сейчас - г.Исилькуль Омской области); г. Новониколаевск (совр. Новосибирск); г. Каинск; р.Обь; р.Иртыш; Васюганские болота; Алтай; Телецкое озеро; Яренский затон на р.Обь у Ново-Николаевска; Мариинск; с.Шипицино на берегу р.Тартас, в 150 верстах от Каинска; Каинский уезд; пос. Горемычный (в 60-ти км от станции Шипицино); сёла и деревни Биаза, Кыштовское, Шипицино, Куляба, Орловка, Бабиновка, Ядкан (на берегу р.Ядкан), через которые прошли рабочие изыскательной партии по проведению шоссейных дорог от Переселенческого управления; Томская, Тобольская, Акмолинская, Енисейская, Витебская, Могилёвская губернии; реки Остячка и Чека близ деревни Бабиновки; с.Чемал на Алтае, где укреплял здоровье кумысолечением отец автора, когда заболел туберкулёзом; Нарым; с.Молчаново; Юрты Тискины (Тискинские); с.Подгорное; р.Икса; р.Чая; г.Кузнецк (Кузнецк с 1622 до 1931г., Сталинск – с 1932 до 1961г., сейчас – Новокузнецк); Бийский уезд; г.Бийск; с.Камень; пос.Маленький; г.Уфа; г.Троицк; станция Тайга; станция Чишмы; станция Давлеканово; станция Шестаковка; р.Белая; г.Бирск на Урале; Красноярск.

Грудинина О.Д.

→ Письмо Г.С. Рымарева из экспедиции родителям, датированное 1911 годом;

→ Фрагмент приказа от 26.12. 1945 г. военного командования о награждении майора Г.М. Рымарева Орденом Красной Звезды.