Дутченко
Иван Спиридонович

Родился в 1915 в д. Шаровка Полтавской волости Томской губернии. В начале 1930-х годов был направлен учителем русского языка и литературы в НСШ села Белосток Нарымского края. Работая в селе учителем за любовные отношения с ученицей школы, дочерью ссыльного кулака Смолич Викентия был исключен из рядов ВЛКСМ и в 1935 вынужден был из села уехать вместе с молодой женой. Устроился работать учителем в селе Колывань Западно-Сибирского края, родилась дочь Надежда.

Арестован 10 января 1938. 14 февраля 1938 Комиссией НКВД СССР приговорен к ВМН, расстрелян  3 марта 1938. Реабилитирован постановлением Президиума Новосибирского областного суда от 19 июля 1958.

Источн.: Архив мемориального музея; В. Ханевич. «Белостокская трагедия». Томск.-1993.  

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ МАРИИ СМОЛИЧ, ЖЕНЫ И.С. ДУТЧЕНКО:

    Семья наша была спецпереселенческая из раскулаченных. Сослали в Нарымский край. Помыкавшись, осели в Белостоке, стали понемножку обживаться. Я вышла замуж за учителя белостокской школы Ивана Спиридоновича Дутченко. Он у нас в школе преподавал русский и литературу, а я в школе ученицей была и всего-то на четыре года моложе... «Прогремели» мы тогда со своей любовью. Ивана из комсомола исключили и мы, поженившись, уехали от пересудов в Колывань, что недалеко от Новосибирска. Муж также стал работать учителем в средней школе, вечером учил взрослых, среди которых были и работники НКВД. Старший мой брат, Витольд,  также  как и я, в тридцать четвертом году уехал из Белостока в Пермскую область и устроился работать главным бухгалтером механического завода Камского бумкомбината, но потом его понизили до заместителя главбуха. А вскоре я получила письмо от сестры Ванды. Она написала о том, что брата арестовали 7 августа тридцать седьмого года по «линии НКВД». Осенью этого же года из письма мамы узнали, что в Белостоке 21 октября арестовали отца и некоторых других жителей, в том числе директора школы Червонного, где работал муж. Чувствовалось, что и  над ним начали сгущаться тучи. 10 января 1938 года приходит муж домой и говорит, что вызывали его в отделение НКВД, и спрашивали - работал ли он в Белостоке и знает ли Червонного и Хвалько. Муж ответил, что знает, так как вместе с ними работал в школе. В ответ ему заявили, что Червонный и Хвалько перебежчики из Польши и оказались врагами и ты, дескать, с ними связан. Посидел муж тогда немного дома, а затем в тот же день сам вновь ушел в НКВД и больше не вернулся. На следующий день ко мне на квартиру приехали делать обыск. Все перевернули. Забрали все книги, а их у мужа было очень много, забрали ружье, все облигации, деньги, фотографии; погрузили все на сани и увезли. Оставила я маленькую дочь с хозяйкой квартиры, а сама следом за ними в НКВД узнать о муже. Подбежала я к зданию, а туту как раз Ивана Спиридоновича ведут из тюрьмы. Крикнула я ему, что у нас делали обыск и все забрали. Хотела передать ему перчатки, но конвоировавшие его милиционеры, кстати, бывшие его ученики и меня хорошо знавшие, даже близко не подпустили. Все же я эти перчатки бросила на лестницу, и муж их подобрал. Через несколько дней передали мне записку от мужа из тюрьмы. Он сообщил, что его переводят в Колываньский лагерь, и чтоб я берегла детей. Взяла я это письмо и пошла к начальнику НКВД с жалобой и просьбой узнать подробности о муже. Вернули мне 270 рублей, облигации, а фотографии и книги - нет. Позже я слышала, что и начальника того арестовали. После ареста Ивана Спиридоновича  все знакомые сразу же отвернулись от меня, знакомые милиционеры не разговаривали, школа отказывалась платить за квартиру. Жить в таких условиях стало невозможно, и я вернулась в Белосток. Вот тогда узнала подробности об аресте отца и других белостокских мужиков. Всех забрали. Даже Антона Шуть забрали, хотя он с «большим приветом» был. Дурака по  «линии НКВД» загребли. Бабы потом горько шутили между собой: - «Уж политик так политик был Антон Шуть...

В.А. Ханевич. "Белостокская трагедия"