Гриневич
Константин Эдуардович

Родился 8 сентября 1891в г. Вологде в семье чиновника. Его отец, Эдуард Казимирович, выходец из Литвы, служил в Вологде уездным землемером. Мать, Анна Петровна (урожд. Тарасова), до замужества была сельской учительницей. Кроме Констанстина, в семье был еще приемный сын Николай Юмашевский. В 1910 Г. окончил с серебряной медалью 3-ю гимназию в г. Харькове, а затем в 1915 г. и историческое отделение историко-филологического факультета Харьковского университета с дипломом 1-й степени. Научные интересы Г. сложились еще в студенческие годы, когда он увлекся античной историей и археологией. Его всегда интересовали проблемы истории искусств, музееведения и музейного строительства. Еще в 1913 за студенческую работу «Греция накануне Македонского владычества» он был удостоен золотой медали. В том же году на деньги, заработанные преподаванием, с научной целью выезжал в Грецию. Результатом этой командировки стала работа «По Элладе» (1914). В 1914-1932 он занимался археологическими исследованиями античных памятников Северного Причерноморья. Несколько лет в качестве научного сотрудника участвовал в экспедициях, производивших раскопки Ольвии, Боспора и Херсонеса. По окончании университета был оставлен для приготовления к профессорскому званию при кафедре теории и истории искусств. Позднее был командирован в Петроградский университет. Одновременно состоял сотрудником Археологической комиссии Эрмитажа.

В 1917 выдержал магистерские экзамены и в следующем году, получив звание приват-доцента, был командирован на раскопки в Керчь и Херсон. Из-за начавшейся Гражданской войны вынужден был задержаться на юге страны. Некоторое время состоял приват-доцентом Харьковского университета, а в 1919-1920 заведовал музеем в Керчи. По возвращении в Петроград в 1921 продолжил преподавание в университете в качестве приват-доцента (с 1928 г. – доцента). Читал курсы лекций по истории древнего искусства, археологии, древней истории и музейному делу, специальные курсы: «Греческие колонии юга СССР», «Греческие древности» и др. В 1924-1928 по совместительству работал директором Государственного Херсонесского музея. В это же время под его руководством на месте Херсонесского монастыря был создан археологический музей. Он выступил одним из организаторов Всесоюзных археологических конференций в Керчи (1926) и Херсонесе (1927).

Переехав в Москву, в 1928-1930 работал ученым специалистом и заместителем заведующего музейным отделом Наркомпроса РСФСР. В 1928-1931состоял ученым секретарем музейно-археологической секции ВОКС. В 1929 был избран действительным членом НИИ археологии и искусствознания РАНИОН и Государственной академии искусствознания. В 1930-1932 гг. заведовал отделом скульптуры Музея изобразительных искусств. В 1932-1933 состоял заместителем директора по научной части Центрального антирелигиозного музея. В 1931-1933 – профессор этнологического факультета 1-го МГУ и экскурсионно-переводческого факультета Московского института новых языков (1930-1932 гг.). С 1931 – действительный член, позже – научный сотрудник Государственной академии истории материальной культуры и действительный член Украинского института истории материальной культуры.

В 1933 постановлением Особого совещания при ГПУ был выслан в Новосибирск, где в 1933-1935 гг. занимал должность ученого консультанта Западно-Сибирского краевого музея.

Был арестован в Новосибирске 1935 вместе с группой сослуживцев по музею. Поводом для ареста послужило ведение дружбы с ссыльным сослуживцем по музею. Сотрудники секретно-политического отдела УНКВД Западно-Сибирского края, проводившие «расследование» – А.А. Ягодкин, М.И. Длужинский, Г.Д. Погодаев, Р.Н. Волов – не спешили выносить заключение и действовали как бы «по закону», соблюдая необходимые процедуры. Для полноты следствия они запросили характеристики на музейных работников, и руководство музея в лице директора Гайчука отнеслось к этой просьбе с полным пониманием. В представленных отзывах о своих коллегах Гайчук, преодолевая трудности орфографии, написал, как от него и ожидали:

«Гриневич К.Э […] по образованию и специальности – профессор-археолог. Прикрывается марксистскими фразами, на деле является представителем буржуазного мировоззрения […] Свое буржуазное мировоззрение он систематически протаскивал в практику работы Музея. Так, в 1933 г. при помощи его в качестве ученого-консультанта Музей получил большой отпечаток буржуазного краеведения (показ экспозиций без классовой борьбы, голые экспонаты и проч.) […] Отчислен в связи с арестом». 

После приговора ОСО попал в Карлаг НКВД (Карагандинская обл.), где ему предстояло отсидеть в заключении до весны 1940 г. В Карагандинском лагере был определен преподавателем истории, географии и немецкого языка Долинской полной средней школы. Продолжая следить за событиями в стране, он не оставлял надежды на справедливое решение своей судьбы и предпринимал для этого отчаянные усилия. В октябре 1938 г., после того, как окончательно был устранен и осужден на показательном процессе бывший нарком внутренних дел Г.Г. Ягода, заключенный Гриневич обратился с письмом к новому наркому Н.И. Ежову. Как ученый и гуманист, он видел общую картину совершаемого произвола в стране и потому стал просить о справедливости не только для себя, но для всех невинно осужденных, массу которых ему пришлось встретить в недрах ГУЛАГа. «Процесс гнуснейших право-троцкистов и омерзительная роль в нем Наркомвнудела Ягоды, – писал профессор, – должны Вам открыть глаза на то, что тысячи людей были им невинно осуждены, чтобы покрыть этим истинных преступников и показать, втереть очки Партии и Правительству, будто они вскрыли в стране фашистские и другие к[онтр]р[еволюционные] группировки. Помните, что эти невинные люди до сих пор томятся в заключении, что у них сломана, смята вся их личная жизнь, они оторваны от любимой работы и что государство несет ущерб, вред – в виде изъятия из него ценных и нужных работников. […] Раньше я думал, что я – жертва несовершенства советской юстиции, но присматриваясь к соседям по камерам и по лагерю, я убеждался, что здесь что-то другое. Сейчас мне все стало ясно. Теперь я знаю, что я – жертва вредительства со стороны подлых троцкистов, засевших в НКВД. Когда я был арестован ночью 23/IV-1935 и приведен в тюрьму, то я целую ночь и день ломал голову над тем: за что меня могли арестовать? […] Уже прошло без месяца 3 года (!) как я влачу дни в заключении, не зная за что. Неужели хоть теперь Вы не пересмотрите дела и не примете мер к тому, чтобы хоть остаток моей жизни (мне уже 47 лет, я был научным работником, профессором) провести в научном труде. Здесь, в лагере, уже три года как я преподаю в здешней школе. […] Я читал лекции по географии на курсах агитаторов при Парткоме Управления Карлага […]»12 . Но реакции на свое обращение Гриневич не получил. 

Освободившись из лагеря в 1940, переехал в Томск. В 1940-1948 – профессор, заведующий кафедрой древней истории Томского университета. В 1945 был утвержден в звании профессора. Читал курсы лекций по истории доклассового общества, истории Греции и Рима, основы археологии. Вел практические занятия по древней истории. По совместительству состоял профессором Томского государственного педагогического института и до осени 1943 преподавал в эвакуированном в Томск Ленинградском государственном театральном институте. По свидетельствам современников, лекции читал красочно и интересно, с обилием фактического материала. Одновременно исполнял обязанности заведующего музеем истории материальной культуры (ИМК) при ТГУ и провел его реорганизацию. Руководил научным студенческим историческим кружком и археологическим кружком при музее ИМК ТГУ. Оказавшись в Сибири, вел разработку и изучение сибирских археологических и этнографических коллекций музея ИМК ТГУ, изучал неолит, бронзовый и железный век Сибири. В 1944-1946 занимался археологическими исследованиями комплекса памятников в урочище Басандайка.

После отъезда из Томска состоял профессором Кабардинского педагогического института (Нальчик) в 1948-1953, позднее, по состоянию здоровья, переехал в Нежин. В 1953 возглавлял кафедру древней истории и археологии Харьковского университета. В 1954-1960 занимался раскопками Ольвии, в ходе которых была обнаружена стена времен Геродота. В последние годы занимался изучением Греции накануне македонского завоевания. Умер в 1972 в Харькове.

Источ. и лит.: Архив УФСБ по Новосибирской обл. Д. 14452. Т. 5. Л. 94. 11 Там же. Т. 4. Л. 167, 169, 171; ГАТО. Ф. Р-815. Оп. 17. Д. 142, 292; On. 19. Д. 34; Папков С.А. «Дело» работников Новосибирского краевого музея (1935 г.); Наука и науч. работники СССР: Справочник Л., 1928. Ч. 6. Науч. работники СССР без Москвы и Ленинграда; Кадеев В. И. К 75-летию К. Э. Гриневича // Советская археология. 1967. №  4; Матющенко В. И. Сибирская археология в 1940 - 1950-е гг. Омск, 1994; Профессора Томского университета. Биографический словарь. 1917-1945. Томск, 1998. Вып. II. С. 125-127; Профессора Томского государственного педагогического университета: Биографический словарь. Томск, 2005. С. 34-38; Поляки в Томске (XIX-XX вв.): биографии / Автор-составитель В. А. Ханевич. Томск: Издательство Томского государственного педагогического университета, 2012. С.141-143.

→ АВТОБИОГРАФИЯ К.Э. Гриневича, написанная в 1950 году

→ Папков С.А. «Дело» работников Новосибирского краевого музея (1935 г.) // Исторический курьер. 2019. № 1 (3).

Х.В.