Гуткевич
Алексей Петрович

Родился в 1917 году в Томске, куда во время Первой мировой войны были эвакуированы его родители, постоянно жившие на окраине Российской империи, в городе Белостоке. В 1921 году возвратилась к покинутому семейному очагу в город Белосток. Его отец сначала работал учителем пения, потом стал дьяконом в православной церкви. Кроме Алексея, в семье росли три сына и три дочери. Ближайшие русские школы находились в Бресте и Вильно, и родителям оказалось по средствам послать в Вильненскую русскую гимназию только одну дочь.

Алексей Гуткевич кончил польскую гимназию и параллельно получил музыкальное образование в учебном заведении, по уровню превосходившем наши музучилища, но уступавшем консерваториям. Юному дарованию открывалась дорога в большое искусство. В городском студенческом оркестре Варшавы русский юноша стал концертмейстером. Поступил учиться на факультет православной теологии Варшавского  университета.  С приходом Красной Армии в Польшу  в 1940 –м  стал одним из руководителей  ансамбля песни и пляски  «Шарма» и в этом качестве  встретил  начало Великой  Отечественной войны. Однажды во время гастрольных разъездов музыкант отстал от ансамбля и попал к немцам.

При немецкой оккупации устроился работать техническим руководителем типографии, затем перешел в районное управление заведовать отделом питания, куда его приняли как в совершенстве владеющего немецким. Когда Советская Армия подошла к Бресту, он вместе с учреждением эвакуировался в Дрезден, так как военные нравы не предполагали снисхождения для таких, как Алексей. В Германии устроился работать электриком на завод, пел в хоре местной православной церкви, общался со старыми эмигрантами из России и перемещенными лицами.  

После освобождения Дрездена Красной Армией как отлично знающий немецкий язык получил предложение работать переводчиком на допросах, но отказался и тем самым поторопил свою судьбу. Был арестован и этапом отправлен за Полярный круг, поселок Хановей. Здесь заболел двусторонней пневмонией, попал из кромешного ада в больницу и познакомился там с ростовским врачом Алексеем Павловичем Паком, учеником знаменитого хирурга профессора Богораза, который сам   ампутировал себе ногу. Пак был любителем классики и, узнав о прежней жизни больного, попросил его что-нибудь сыграть на скрипке. Часа через два зэк под номером Е-771 смог это сделать, да так, что Пак пришел в восхищение и предложил себя в ученики. В лагерях врачи из заключенных жили много лучше массы солагерников, и новое знакомство оказалось для Алексея чрезвычайно полезным. Помогло и то, что, учась в Варшавском университете, он изучал не только языки и теологию, но и медицину. Последний предмет, хотя и был факультативным, очень пригодился в зэковской жизни. Пак принял музыканта в штат больницы.  Однако вскоре из  Хановея Гуткевич попал в транзитный лагерь на Печоре, потом вo внутреннюю тюрьму в Сыктывкаре, где после следствия получил 10 лет плюс 5 поражения в правах, причем умудрился на суде поправить прокурора и настоять, чтобы его срок отсчитывался не со дня суда, а с момента ареста. Далее биография Гуткевича «обогатилась» работой на лесозаготовках в поселке железнодорожном, близ Княж-Погоста, в системе Севжелдорлага. И снова пришла удача - на этот раз в образе «кэвэжэдинца - Нарухимовича, уже отбывшего срок, но оставленного в ссылке. Нарухимович руководил театрально-эстрадным коллективом из заключенных.  Он помог Гуткевичу купить скрипку. Для этого Алексей некоторое время экономил на своем пайке, накопил еды и выменял  на нее желанный инструмент. Пришлось туго, но выхода не было. За два дня он восстановил несколько вещей, но Нарухимович не дослушал и первой. Так Гуткевич попал в оркестр из 8-9 человек, которым руководил грек Диониди, хороший пианист.    Музыканты с номерами на одежде ездили по лагерям  от Печоры до Вельска через  Котлас и давали концерты.  Но, как говорится, недолго музыка играла.

 В 1947 году Гуткевича  вызвали на этап. Отправляли только 58-ю статью. Зеков привезли в город Инту и начали процедуру приёмки.   На новом месте Гуткевич устроился медиком. Он вел истории болезни, ассистировал на операциях, был наркотизатором, выполнял функции операционной сестры. Ему доверяли самостоятельно делать мелкие операции, на нем «висел» весь инструментарий. Днями и ночами Алексей Петрович сидел над специальной литературой.  Однажды начальник санчасти отправила своего подчиненного в аптеку - надо было подменить больного работника. Тогда и произошла встреча, переменившая его жизнь. В сердце заключенного вошла Татьяна Петровна, зав. аптекой, по званию лейтенант. Погоны молоденькая выпускница мединститута надела, когда распределилась в систему МВД. Чувство было взаимным. На последнем году срока Алексеи Петрович пошел работать зольщиком, чтобы ускорить свое освобождение: к зольщикам, в отличие от врачей, применялись зачеты по принципу «год за три».

Влюбленный узник вышел на волю раньше срока и тут же расписался со своей бывшей начальницей. Алексей Петрович вспоминает, что на жену «взъелись по партийной линии», но отстали, потому что, как ни удивительно, но в 1955-м нашего лагерника официально признали невиновным. После этого его брак уже не выглядел таким вызывающим. «Покривились, и ничего», - заключил Гуткевич. Правда, погоны его избранница сняла и продолжала работать на прежнем месте как вольнонаемная. А молодой муж пошел зарабатывать хлеб на шахту электрослесарем. Потом освободились врачи, под началом которых работал Алексей Петрович, и снова взяли его к себе. В Инте он работал на «Скорой помощи», ходил на ответственные вызовы по жалобам и в криминальных случаях. Потом закончил заочно фельдшерскую школу и вступил в диковинную должность  и .о. врача. И так на всю жизнь. Он вел кино- и фотостудию, получил диплом 1 степени за фотоработы, списался с «польской» родней и томскими родственниками, которых до этого не знал. Новое знакомство состоялось, и после выхода на пенсию в 1972-м Алексей Гуткевич с супругой переехали в Томск. В Томске принимал участие в жизни общества "Мемориал" и Центра польской культуры "Белый Орел", где на общественных началах учил желающих польскому языку. 

Источн.: Архив музея; «Народная Трибуна». 24. 07. 1993 г.

→ АУДИОвоспоминания А.П. Гуткевича;

→ РУКОПИСЬ воспоминаний А.П. Гуткевича;

→ Кащеев Н. «СКРИПАЧ  Е – 771» // «Народная Трибуна». 24. 07. 1993 г.

Х.В.