Полонские
Александр, Иван, Антон .

Уроженцы деревни Дубняк Витебской губернии. В 1931 году вся семья была признана кулацкой и выслана в Западную Сибирь. Определены на жительство в спецпереселенческий поселок Майга в Чаинском районе Нарымского края. Все трое были арестованы 13 февраля 1938 года и вместе с другими арестованными односельчанами отправлены под конвое в Колпашевскую тюрьму НКВД. Решением Особого совещания НКВД СССР и Прокурора СССР от 9 апреля 1938 года все трое были приговорены к ВМН как участники к-р шпионско-диверсионной организации «Польская организация войсковая». Расстреляны 14 мая 1938 года. Реабилитированы в июне 1957 г.  

Источн: Архив музея; Книга памяти Томской обл.

Информация из электронной базы данных «Жертвы политического террора в СССР» в отношении  братьев Полонских:

Полонский Александр Антонович. Родился в 1897 г., Витебский окр., Сенненский р-н, д. Дубняк; поляк; образование начальное; б/п; неуставная сельхозартель "За освоение Севера", член. Проживал: Томская обл., Чаинский р-н, Майга пос. Арестован 13 февраля 1938 г. Приговорен: 9 апреля 1938 г., обв.: "Польская организация Войсковая". Приговор: расстрел.  Расстрелян 14 мая 1938 г. Реабилитирован в июне 1957 г. Источник: Книга памяти Томской обл.

Полонский Иван Антонович. Родился в 1899 г., Витебский окр., Сенненский р-н, д. Дубняк; поляк; образование начальное; б/п; неуставная сельхозартель "За освоение Севера", член. Проживал: Томская обл., Чаинский р-н, Майга пос. Арестован 13 февраля 1938 г. Приговорен: 9 апреля 1938 г., обв.: "Польская организация Войсковая". Приговор: расстрел. Расстрелян 14 мая 1938 г. Реабилитирован в июне 1957 г. Источник: Книга памяти Томской обл.

Полонский Антон Антонович. Родился в 1907 г., Витебский окр., Сенненский р-н, д. Дубняк; поляк; образование начальное; б/п; неуставная сельхозартель "За освоение Севера", член. Проживал: Томская обл., Чаинский р-н, Майга пос. Арестован 13 февраля 1938 г. Приговорен: 9 апреля 1938 г., обв.: "Польская организация Войсковая". Приговор: расстрел. Расстрелян 14 мая 1938 г. Реабилитирован в июне 1957 г. Источник: Книга памяти Томской обл.

Путь к последнему приюту. Смерть у родного крыльца...

   25 августа 2015 года в Тоинку приехал к знакомым житель г. Иваново 80-летний Петр Александрович Полонский. На следующий день он взял свой карабин и пошел в бывший поселок Майгу, с намерением сходить на могилы родных, переночевать там, а потом вернуться и уехать домой. «Да куда же ты в одиночку», - пытался уговорить его хозяин дома. «Не беспокойся, я тут каждый бугор и лог помню», - ответил уроженец этих мест. Но беспокоился тоинец не зря: Петр Александрович Полонский ушел и пропал. Последним человеком, кто видел его живым, был Владимир Иванович Сохань, который с младшим братом собирал грибы в километре от Майги. Он даже поговорил с ним, а когда понял, что это очень старый человек, еще возмутился про себя: зачем его одного отпустили! Встреча произошла в 12 часов дня, а через полтора часа пошел сильный дождь,  который не прекращался два дня.

Наутро тоинцы начали поиски: на тракторе съездили на майгинское кладбище, которое собирался посетить Полонский. Но следов присутствия человека там не обнаружили. Тогда сообщили в полицию. Сотрудники полиции и МЧС искали его три дня при моросящем дожде. Нашли его под вечер третьего дня поисков, лежащим на боку, укрытым с головой голубым полиэтиленовым плащом, под головой рюкзак. Охотничий карабин лежал в траве в двух метрах от него.

Место, где навеки уснул П.А. Полонский, находилось на улице бывшего поселка Майга, там, где когда-то находился его отеческий дом. На месте дома растет молодой березняк, а улица еще не  заросла.

О чем он думал в последние минуты своей жизни? О своем голодном полусиротском детстве? О безвинно казненном отце? О тех людях, которые жили тогда в этом поселке и не дали умереть с голоду?

 Горькая память детства

    Петр Александрович Полонский родился здесь в 1935 году. Его родителей сослали в Чаинский район в 1931 году из Белоруссии. За что? Был у них дом из двух комнат, с крышей из соломы. Держали корову, лошадь, поросят, овец, гусей и кур, обрабатывали несколько гектаров земли. Все - как у настоящего трудолюбивого крестьянина. Работали только своей семьей, никого не нанимали. Отец Петра, Александр Антонович Полонский, был мастером на все руки, хорошо играл на скрипке, знал русский, украинский и польский языки, понимал эстонский и латвийский. Спиртное в доме было под запретом. Служил в Красной Армии, защищал молодую Советскую республику от банд белополяков. Тогда за что такая немилость от власти? Да просто потому, что сам он бы поляком.

Имущество Полонских описали, отняли, а всю семью выслали в Нарымский край. Местом жительства был определен поселок спецпереселенцев Майга, который только начали строить такие же переселенцы из Алтайского края. Жили  в землянках, бараках, которые строили в спешном порядке. Лето в Сибири короткое. Не хватало топоров и пил, вручную корчевали лес и разрабатывали поля. За семенами пшеницы и ржи ходили пешком 10 км в пункт Заготзерно около с.  Гришкино. Урожай убирали вручную серпами, молотили также вручную цепами.

Три года поселок Майга обустраивался. У некоторых жителей появились коровы и даже две лошади. Отец Петра Александровича взял в Подгорном ссуду и построил небольшую избу в два окна. В избе была русская печь из глинобитного кирпича, стены не отштукатурены. На зиму ставили еще железную печь. Так было почти у всех жителей деревни.

В 1934 году началась коллективизация ссыльных, и в Майге образовали   колхоз «За освоение Севера». Три брата Полонских в него и вступили – а куда деваться. Правление колхоза направило Александра Полонского в г. Томск учиться на мастера по производству дегтя и пихтового  масла. При  норме  выработки  250  трудодней в  год  Александр  Антонович вырабатывал 500 трудодней. Колхоз сдавал деготь и пихтовое масло государству всегда высшего качества, за что А.А. Полонский получал премии. В семье Александра Антоновича Полонского было четверо детей. Двое старших детей – мальчик и девочка – умерли. Остались в живых двое: Нина, 1933 г.р., и Петр, 1935  г.р.

13 февраля 1938 года в поселок на лошадях приехали несколько милиционеров, чтобы арестовать 13 человек. Аресты, как правило, проводились ночью, но милиционеры «хорошо поужинали» и поэтому аресты начались утром. Всего было арестовано 12 человек – это шестая часть взрослого мужского населения поселка. Петр Александрович, по его рассказам, не помнит, как делали обыск в избе. Ему запомнилось только, что отец уже одетый поцеловал его и сестру, спавших на русской печи. Таким он остался в памяти своих детей. Больше от него никаких вестей не было. О судьбе арестованных узнали спустя несколько десятилетий. Три брата Полонских – Александр, Антон и Иван были расстреляны 9 апреля 1938 года* в тюрьме Нарымского окружного отделения НКВД, посмертно реабилитированы Военным трибуналом Московского военного округа в 1959 году.

 Без отца

   А в Майге после 13 февраля 1938 года появилось 12 семей «врагов народа». На другой день после ареста отца приехал лесник и забрал дрова, на том основании, что «на них не был выписан лесобилет»

- дрова готовились из сушняка после раскорчеви. «Мама пошла в контору колхоза просить привезти дров - дети замерзают, - рассказывал Петр Александрович во время нашей последней встречи. - Председатель колхоза Гончаренко сказал, что не знает причины ареста ее мужа, а детей надо спасать. И дал указание привезти маме дров. Через некоторое время Гончаренко тоже арестовали. Он так и умер в тюрьме, но от него несколько раз приходили  письма».

     Надо было выплачивать ссуду за строительство дома, а платить нечем. Продала дом, карманные часы отца (большая ценность в то время) и свою половину коровы (она была на две семьи). Собрала деньги для уплаты ссуды, а сама с детьми ушла жить к Екатерине – жене (а фактически уже вдове) Ивана Антоновича Полонского. Екатерина через некоторое время вышла замуж и уехала жить в с. Усть-Бакчар. А Полонские остались жить в ее доме. Из теленка вырастили корову. Когда из сметаны сбивали масло, то в этот день ели вареную картошку, запивая ее пахтой. Масло не ели - сдавали государству. Нужно было обязательно  с  каждой  коровы  сдать государству 13 кг 400 гр. масла в год. На корове многие годы возили из леса дрова, сено, солому, на ней же боронили вспаханные поля. Платила сельхозналог 1500 рублей, заем – 800 рублей, военный налог – 500 рублей. Каждая семья колхозника должна была сдать 46 кг мяса, 120 кг отборного  картофеля.  Если  держишь поросенка - налог 500 рублей, держишь овцу – сдай шерсть, держишь кур – сдай определенное количество яиц.

     Сестра Нина с семи лет начала работать с мамой: в лесу пилили дрова, полола колхозные поля. В первый класс Макарьевской семилетней школы (это в 1,5 км от Майги) она пошла в 1941 году. «Вспомнить страшно, как в плохой одежде с босыми ногами Нина ходила в школу по траве, покрытой инеем, и пять уроков сидела в холодном классе, - горестно вспоминал Петр Александрович. - В пионеры сестру не приняли, хотя училась она хорошо. Школьники, у которых отцы на фронте, ходили в красных галстуках. Сестра завидовала им и проклинала свою судьбу – судьбу дочери «врага народа»».

     В школе был свой огород, на котором ученики выращивали  картофель,  горох  и другие овощи. В учебное время в школе варили горошницу, суп из картошки и гороха без мяса и жира. Однако у сестры не было денег, чтобы уплатить даже за кусочек хлеба. Однажды классный руководитель Александра Алексеевна Леоненко заплатила за нее 14 рублей. Всю жизнь сестра с благодарностью вспоминала об этом.

Дома питались в основном картошкой. В неурожайные годы картофеля не хватало. Ели траву, черемшу, лебеду, медуницу, листья свеклы, турнепса. Собирали дикий горошек, корни осоки, щавель, кислицу. Хлеб пекли из картофеля. Опару ставили из тертой картошки и добавляли вареную. Когда опара подходила, добавляли тертую отжатую картошку и месили хлеб. Из этой смеси тертой, вареной и толченой картошки делали небольшие булочки и на капустном листе выпекали в русской печи. Не было денег, чтобы купить спичек, керосина и соли. Чтобы растопить печь, брали уголек у соседей.

Одежду носили из холста. Лен выращивали на своем огороде. Из волокон льна мать пряла на пряхе нитки, из них на ручном ткацком станке ткала холст, из которого шила одежду. Чтобы уплатить налоги, приходилось сажать 45 соток картофеля и делать крахмал. Из одного большого ведра картофеля получался 1 кг крахмала. Сушили его на русской печке, на бумаге, и ходили продавать на базар в Подгорном по 20 копеек за стакан. Еще на базаре про- давали круги замороженного молока. На уплату налогов ушли деньги от продажи двух обручальных колец.

Вот так они жили. Но странное дело, Петр Александрович рассказывал о своем детстве без надрыва, с какой-то необъяснимой внутренней теплотой. И видно было, как крепко прикипела его душа к нашему суровому сибирскому  краю.

Ностальгия – это навсегда

      В 1957 году после службы в армии он поехал повидаться с сестрой Ниной и матерью, которые жили в г. Иваново, да так и остался там. Сорок лет проработал в Ивановском горкоопторге, начав экспедитором и закончив директором предприятия. Но каждые два-три года он приезжал на свою малую родину. Не отпускала его эта земля, в каждый приезд он опять вдоль и поперек бродил по полям своего детства, по логам, буграм да болотинам.

      И все участники его поисков мало по малу сошлись в той мысли, что Петр Александрович специально приехал, чтобы умереть на этой земле, которая была ему когда-то злой мачехой, а стала самой- самой родной. Прямо он об этом не говорил, да и как расскажешь о своей тоске и душевной боли.

Земляки его последнюю волю выполнили. Похоронили его на кладбище в пос. Тоинка, где находится также могила давнего председателя колхоза из Майги фронтовика Ф.М. Ковалева. А могила П.А. Полонского расположена рядом с могилой сына того председателя.

     Вот еще один завиток сплетения человеческих судеб. Петр Александрович рассказывал как-то: «После войны это было. Работал на Майге председателем колхоза Федор Максимович Ковалев, снятый с учета спецпоселения в 1942 году в связи  с мобилизацией на фронт. На фронте под Сталинградом он получил тяжелое ранение и был демобилизован. Хороший был человек, заботился о людях. Но однажды он меня чуть не посадил. Дело было так. Нашел я нору хомяка на краю горохового поля. Добыл этого хомяка, чтобы шкурку сдать заготовителям, а в норе откопал более полуведра отборного гороха – запас хомяка на зиму. Иду по дороге с добычей домой. Навстречу на лошади председатель. Привел меня в контору. В те годы за хищение колхозного зерна можно было получить тюремный срок. Срок мог получить и председатель колхоза, если допускал хищения. Мужики, находившиеся в конторе, сказали, что горох отборный, одного размера, такой может набрать только хомяк, да и хомяк налицо. Поэтому отпустили меня с горохом и хомяком домой».

…Когда-то в своем детстве он весь район исходил пешком. В старших классах  ему пришлось учиться в другом комендантском поселке – в Коломинских Гривах. Один раз в неделю пешком проходил путь от дома до школы и обратно по лесным дорогам через деревни Васильевка, Сборное, Отрадное, Кузнечное, Лебедевка, Макарьевка и Майга. И часто летом с друзьями босиком ходил Петр  из  Майги до Гришкино  посмотреть  на  Чае пароход «Смелый», который ходил от  Колпашева до Усть-Бакчара. Посмотреть и помечтать. Большой, белый, двухпалубный – он проплывал с музыкой и гудками мимо, как светлая недостижимая мечта. И не его ли белое видение проплыло у Петра Александровича перед глазами в последние минуты его жизни…

Василий Моисеев. с. Подгорное. "Земля Чаинская", 28 ноября 2015 г. № 48 (8189).