Шварц
Сигизмунд Леонидович

Родился в 1931 в Ленинграде. С началом ВОВ вместе с родителями был эвакуирован из Ленинграда в Саратов.  В 1943  Учился в 5-ОМ классе 2-й мужской средней школы г. Саратова. Арестован 16 октября 1943 Саратовским УНКВД по  обвинению в том, что «…являясь одним из активных членов антисоветской молодежной организации «Общества юных революционеров», принимал участие во всех нелегальных сборищах и собраниях, на которых обсуждались цели и задачи общества, а также составлялись и утверждались тексты антисоветских листовок. Лично из среды школьной молодежи вовлек в члены общества 6 человек. Наряду с этим проводил контрреволюционную агитацию среди населения и учащейся молодежи, возводя клевету на мероприятия, проводимые партией и советским правительством, одновременно призывал к участию в организованной борьбе против существующего строя, высказывал при этом террористические намерения в отношении руководителей ВКП(б) и советского правительства, кроме того распространил среди населения г. Саратова 6 листовок контрреволюционного содержания, в числе которых одна листовка была написана им лично…»(ст.ст. 19-58-8, 58-10 ч. 2 и 58-11 УК РСФСР). Следователи: Самохвалов, Бондарев, Карасева.

Решением Особого Совещания при НКВД СССР от 3 мая 1944 БЫЛ приговорен к 4 годам заключения в трудовой колонии, его мать «за недоносительство» - к 3 годам заключения в лагерях ГУЛАГа. Срок заключения отбывал в детской трудовой колонии №1 ОБДББ УМВД по Томской области (в 10 км. от Томска в пос. Дзержинском, ранее колония носила имя Л. Заковского). Освобожден по отбытии срока 13.10.1947. Реабилитирован 1 июля 1957 «за отсутствием состава преступления». На 1991 проживал в г. Ленинграде. 

Источн.: Архивное дело: ОФ-35884; БД "Жертвы политического террора в СССР"; Мазус И.А. Подпольные молодежные организации, группы и кружки (1926-1953 гг.)

Дополнительные сведения С.Л. Шварца о существовавшей подпольной организации «Общество юных революционеров», своем аресте и отбытии заключения:

Общество юных революционеров («ОЮР») было организовано в июле 1944 г. в 19-й мужской школе г. Саратова и просуществовало 3 месяца по октябрь 1944 г. К практическому осуществлению программы ОЮР приступила в сентябре 1944 г. Организатором ОЮР был ученик 6-го класса ПАВЛОВ ГЕЛИЙ (Владимирович), 1930 г. рождения. Родился он в г. Саратове. Родители его были партийными работниками г. Саратова (мать инструктор обкома партии). Павлов увлекался политикой, экономикой, прочитал «Капитал», настроен был антисталински. Он съагитировал в школе ребят в «ОЮР». Члены «ОЮР» на конспиративных собраниях были разбиты на «пятерки». Я познакомился с Павловым в пионерлагере, (под Саратовым) и входил в «пятерку» Павлова. В эту же «пятерку» входили: Ильин Святослав - уроженец Саратова; Анохин Борис- уроженец Саратова; Куликов Герман- место рождения неизвестно. У «ОЮР» были Устав, Программа. Все давали клятву. Автором всех документов был Г. Павлов. В Программе указывалось, что Сталин допускает преступления по отношению к коммунистам и интернационалистам, налицо отход от ленинских принципов руководства страной. Отсюда задачи «ОЮР»: 1. Пресечь преступления и любым способом убрать Сталина И.В.; 2. Добиваться демократизации во всех областях. Пути достижения этого: 1. Расширение организации путем активного вовлечения в неё новых членов.2. Получить высшее образование.3. Постараться занять высшие посты в правительстве (ребята даже делили «портфели»).

«ОЮР» выпускала листовки, в которых она обличала Сталина. Листовки переписывались вручную, поэтому их было немного, наклеивали их в самом видном месте, со стороны наблюдали за реакцией на содержание листовок, часто подходили к читающим и разъясняли содержание. Листовки подбрасывали через окна на сиденья а/машин партийных работников, под двери квартир работников НКВД. В «ОЮР» числилось около 20 человек. Приказы «пятеркам» оставлялись в дуплах деревьев в парке «Липки».

12 октября был арестован Г. Павлов, на следующий день арестовали меня. Всего было арестовано 10 человек. Кроме своей «пятерки» помню еще двоих: Муррей Игоря и Питаевского Льва (в настоящее время живет в Москве, член-кор. АН). Первый мой допрос состоялся в день ареста. Всех нас поместили в одной комнате, превратив её в общежитие. Выделили воспитателя. Санкции прокурора на арест, вероятно, не было. Мы даже хотели ареста, чтобы самовыразиться, даже следователей агитировали в свою организацию. Следователи проявляли большую выдержку: не били, не кричали на ребят. Они уговаривали рассказать всю правду о «ОЮР». Приезжал представитель из Москвы и экзаменовал нас по экономике и истории. Экзамен выдержал только Павлов Г. У остальных уровень знаний был очень низкий. Ребята общались между собой, разрабатывали общую линию поведения на следствии. Через две недели всех нас рассадили по камерам следственного отдела. «Игра» кончилась. Изоляция многих сломала. Они все рассказали, их возили на машине и они показывали все места, куда опускали листовки. Многие поплатились, вероятно, свободой за недоносительство.

В марте 1945 всех нас снова объединили в 2-х комнатах здания НКВД. Были разрешены передачи, но свидания с родственниками не дали. Мы общались, организовывали диспуты. Я и Павлов писали роман «Черный крестик». Изредка вызывали к следователю, 3 мая 1945 нам зачитали решение Особого Совещания (г. Москва) и приговор: Павлова приговорили к 6 годам заключения, меня и Куликова – к 4 годам, Анохина и Ильина - к 3 годам заключения с отбытием сроков в Томской трудовой колонии № 1 ОБДББ УМВД. Остальных освободили.

Этап к месту отбытия заключения был жутким. Сначала в июле 1945 нас перевели в Саратовскую тюрьму, где камеры были переполнены, духота, на прогулку не выводили. Ребята здесь в первый раз почувствовали к себе ненависть. Этап проходил в Столыпинском вагоне вместе со взрослыми уголовниками, в купе набивали по 15 человек. Запомнились два пересылочных пункта: Илец и Челябинск, где нас сразу же ограбили, отняв все содержимое посылок, которые мы получили перед этапом. Спаслись только благодаря вмешательству одного вора «в законе» по имени Борис, который взял над нами опеку и заявил, что задушит любого, кто нас обидит. И нам вернули продукты. Борис нас и опекал, питался вместе с нами. Мне подарил аллюминевую ложку с надписью «Барыс». Этап длился 17 дней. Прибыли в Томскую трудовую колонию №1 ОБДББ УМВД (около 10 километров от г. Томска через реку Томь). При переправе конвоиры часть наших вещей присвоили себе.

В колонии мы работали на обувной фабрике. Я стал машинистом (есть подлинная справка). В колонии была школа, в которой мы учились. Жили мы в 6-ти этажном здании, которое условно было разбито на 6 корпусов. На каждый корпус выделялся один воспитатель. Мы попали в корпус воспитателя Назмутдинова (татарин по национальности, доброжелательный, из бывших воспитанников колонии). В корпусе жило 100 человек. Жизнь шла по законам блатного мира. В 1944-45 гг. был страшный голод, началась эпидемия. У ребят началась цинга, фурункулез. Мы держались вместе. Летом 1945 года три человека из нашей группы со сроками 3 года по амнистии 1945 г. освободились. К ребятам преподаватели и воспитатели относились хорошо. Мы с Павловым учились на отлично (у меня сохранилась Почетная грамота), участвовали в художественной самодеятельности. Администрация ходатайствовала о снижении нам срока, но получила отказ. Воры относились к ребятам тоже хорошо, т.к. я с Павловым «писали романы» и развлекали их, за это воры нас подкармливали. Но, несмотря на это, еды не хватало и мы превратились в «доходяг». Спасла нас врач трудовой колонии Скобло Берта Александровна (жена проф. Скобло). Многим людям она помогла. Её уважали все, даже блатные.

Я освободился 13 октября 1947, Павлов в 1949 году. При освобождении с нас взяли расписку, что мы не будем поддерживать связь друг с другом. Павлов по свидетельству с Б.А. Скобло, с которой я встречался в Ленинграде, остался после освобождения в Томске, там же поступил в Университет. О дальнейшей его судьбе она не знала, но знала, что он вернулся в Саратов. Я после освобождения уехал в Ставрополь к матери (моя мама и мать Павлова были вместе с нами арестованы и приговорены: моя к 3 годам лишения свободы, мать Павлова- к 10 годам заключения за «недоносительство». После реабилитации в 1957 году я с матерью вернулся в Ленинград.

Запись 1991 г. Л.В. Климановой, литературная редактура В.А. Ханевича.